Сильная и независимая
Шрифт:
— В салоне?
— В том числе. Но и о личной безопасности забывать не стоит. Я сообщу вам, когда что-то выясню.
— Спасибо. Всего доброго.
Виктор Владимирович выходит, вертя головой по сторонам. Разве это не занятно, что даже такой мужчина робеет, попав в царство женской красоты? Не зря все-таки говорят, что красота — страшная сила.
— Маша, выясни адреса клиентов, которые были в салоне в момент нападения. Отправим им небольшие презенты в качестве извинений.
Пусть я не сомневаюсь, что к нам как ходили, так и будут ходить, подобные акции помогут здорово укрепить
— Конечно, — оживляется девочка. — Я сама хотела тебе это предложить.
Остаток дня проходит в обычной рутине. Все это время в моей голове вертится важная мысль, которую я, сколько ни пытаюсь, никак не могу поймать за хвост. Да что ж такое-то?! Неужели всему виной визит в офис Наумова? Прямо до зуда под кожей… Осеняет лишь ближе к вечеру. Ну, ведь точно! Набираю Стаську:
— Стась, я тут поняла, что мы совсем не на то поставили. Мой день рождения, конечно, отличный повод для презентации бренда, может, мы и не будем отходить от этой идеи… Но что касается линейки… Ставку надо делать на декоративку: спарклы, помады, хайлайтер — в общем, все блестящее, с акцентом на Новый год. И непременно Адвент-календари в соответствующем оформлении! Ну, что скажешь?!
— Скажу, что мне нравится эта идея. Но не рано ли устраивать Новый год в ноябре?
— В конце ноября, — уточняю я, — нет, не рано. Люди будут грести косметику как для себя, так и на подарки. Это отличное время!
— Если думать о сиюминутной выгоде — да. Но уходовую линейку будут брать и потом. А твои блестки?
— Будут-будут, но, конечно, спрос упадет. Возможно, выпустить какую-нибудь лимитированную линейку. Я подумаю, как лучше сделать, чтобы не прогореть.
— Отлично. Детали обсудим при встрече.
— Ага. Ты клуб-то выбрала? А то я уже еду забирать мальчиков.
— Маска. На К*, отзывы — топ.
— Я слышала о нем, да… Ну, тогда до скорого.
Серый с Лешкой, к большому моему удивлению, выходят неожиданно быстро.
— Привет. Ну как вы? Все хорошо?
— Нормально.
— Хмурые какие-то.
— Мам, сказали же — нормально!
— А что Александр Викторович? — захожу издалека.
— А что он?
— Больше не ругал за плохую игру?
— Все, что хотел, он сказал нам в воскресенье. Мы сейчас куда?
— Домой. Вам же уроки делать. Любовь Даниловна, кстати, написала мне, что ты, Сереж, совсем съехал. Может, поискать тебе репетитора? Что папа говорит по этому поводу?
— Да ничего.
— В каком смысле? — хмурюсь.
— В таком. Он своими делами занят.
Прекрасно, блин. А у меня дел нет. Ну, сейчас ты у меня получишь! Я тебе все вспомню, деловой ты наш…
— Тогда я поспрашиваю у знакомых. Правда, к концу учебного года все толковые специалисты, как правило, уже никого не берут, но, может, что-то удастся сделать. На худой конец — тебе Лешка поможет. Да, Леш?
— Угу.
— Тогда никого не задерживаю. Выметайтесь, —
— Ну, мам!
— Все-все. Прекращаю… — смеюсь. — Папа хоть не забывает заказывать вам ужин?
— Это мы и сами умеем.
Хочется поинтересоваться, давно ли, но вместо этого я спрашиваю:
— И что же вы едите?
— Вчера пиццу. Позавчера ели роллы, — простодушно сдает отца Лешка.
— А ваш тренер в курсе, чем вы питаетесь? А врач?
— От одной пиццы ничего не будет, — бурчит Сережа и толкает брата в бок: — Пойдем уже.
И правильно. И хорошо… У меня как раз подходит к концу терпение. Как только за мальчиками захлопываются двери машины, я выхватываю из держателя телефон и набираю Моисеева.
— Значит так, слушай меня сюда, отец года… — рявкаю, сжимая пальцы на руле. — Я долго терпела, и ты почему-то решил сесть нам на голову, но…
— Если ты опять про пропущенную игру, то я уже говорил, что был занят!
— Это чем же ты был занят? Своей прошмандовкой?! Если я молчу, то это не означает, что я не в курсе, Эдик! Ты можешь детям врать, не краснея, до поры до времени они даже будут верить твоим сказочкам, но неужели ты думаешь, что на них поведусь я?
— Хм… Нельзя, да, обойтись без скандалов? — вяло огрызается в ответ Эдик.
— Ну, так веди себя как человек — и никаких скандалов не будет. Вот скажи, какого черта у тебя дети питаются чем попало? Ты вообще в курсе, что они считают калории? Нет? Так я тебе расскажу…
— При чем здесь одно к другому?!
— При том, что из-за твоих отношений страдают наши дети!
— Юль, в тебе сейчас говорит ревность…
— Во мне говорит здравый смысл! Если ты взял за них ответственность, будь добр — неси ее. Серый съехал по математике — ты даже не в курсе. Эдик, блядь, очнись! Это просто баба, а они — твои сыновья. — В груди противно вибрирует и дрожит от захлестывающих меня эмоций. — Я напомню, что у ребят начинается пубертат. И это делает их очень ранимыми, очнись же! Думаешь, они не понимают, что тебе на них насрать?!
— Хуйни не неси! Это мои пацаны… — рявкает Моисеев.
— Так включайся, блин, раз твои! Или, если тебе некогда, скажи им об этом прямо! Я с радостью о них позабочусь.
— Что я должен сказать — «Лучше бы вам пожить с матерью»?
— А хоть бы и так, да!
— Они подумают, что я хочу от них избавиться.
— И будут недалеки от истины! Хоть себе уже в этом признайся.
— Это твои домыслы, Юля.
Сделав глубокий вдох, прикрываю глаза и считаю до десяти, давая себе время успокоиться.
— Домыслы? Понятно. А скажи-ка мне, дорогой, ты сейчас где находишься? Нет, стоп. Дай я угадаю! С этой… А твои дети дома одни. Заказывают, мать твою, пиццу, которую им нельзя.
— Я не пойму, что ты предлагаешь! Поставить крест на собственной жизни?!
— Нет. Этого я тебе не предлагаю! Но к своей шалаве ты таскаешься каждый день, на это время находится. А вот забрать детей, отвезти их на тренировку — так ты у нас очень занят. Знаешь что? Я больше не собираюсь тащить это на себе. Или включайся в их воспитание, или сознайся, что тебе это не по силам — и возвращай детей матери!