Сильная и независимая
Шрифт:
— Дай-то бог!
— Девочки, а вас вообще не смущает, что он к мамам своих подопечных подкатывает? — интересуется Стася, подперев щеку кулачком.
— Не особо. А что в этом такого? Вот если бы к самим подопечным, это да… Сразу статья.
— Типун тебе на язык, — шикаю на Алку.
— Соррян. Профдеформация. С другой стороны, не может же он сам не понимать, что мелковат?
— А если так, мне конец, да? Будет мстить? Вот зачем я вообще с ним связалась? — со стоном опускаю голову на стол.
— Схватила первого попавшегося, чтобы забыться —
— И ты только посмотри — удалось! — фыркает Алла. — Ты ни разу не вспомнила Эдика.
Неправда. Я вспоминала. Не вслух, но про себя я часто думаю о том, что ему, вероятно, повезло больше. И от того, что он берет от жизни все, когда моя жизнь тупо проходит мимо, меня не на шутку пенит. Хочется поехать по старому адресу и расцарапать его холеную рожу.
— Да пошел он…
— Скоро пойдет, да. Жаль, у меня нет выхода на судью, можно было бы ускорить процесс.
— Ничего. Я никуда не спешу.
— А я очень даже! — возмущается Стася. — Нам учредительные документы надо регистрировать. И желательно, чтобы ты к этому моменту была уже разведенкой.
— Слово какое мерзкое. Бр-р-р.
— Смотри на ситуацию позитивно — ты еще даже не развелась, а уже сколько вокруг тебя мужиков!
— Сколько? Один малолетка, да этот… недоукомплектованный.
Подруги опять принимаются ржать. Ну, вот о чем с ними говорить? Гиены, блин.
— А что за малолетка? И почему я о нем в первый раз слышу?
— Потому что не ходишь с нами в спортзал, — язвит Лерка.
— Некогда мне.
— А у нас пипец сколько свободного времени! — возмущаюсь я. — Стась, у меня пусто.
— Так, может, достаточно, а?
— В качестве лекарства!
— Ну, ты хоть закусывай.
— Обязательно.
Вечерок удался на славу. Все-таки подруги у меня мировые. Взять хотя бы то, с каким энтузиазмом они принялись обсирать новою пассию моего, считай, бывшего. Даже Стася, которая свято верит в то, что человека нельзя судить по внешности, приобщилась. Все правильно. Потому что это гадина, а не человек. Ее можно. У меня от смеха сводит щеки и болит живот.
— Я поняла, кого она мне напоминает. Отощавшего бобра!
Смешно. У меня увела мужа бобриха. Непонятно только, почему к глазам подкатывают слезы.
На заплетающихся ногах бреду в ванную. Включаю кран и, сотрясаясь в рыданиях, сую голову под струю холодной воды. Нащупываю полотенце. Одной рукой удерживаясь за столешницу, другой накидываю то на голову и ловлю свой взгляд в зеркале. Господи, до чего я дошла? Чуть не переспала с первым встречным, теперь, вот, напилась… Что дальше? Нет, надо с этим дерьмом заканчивать.
Вытираю лицо, размазывая косметику, и решительно выхожу из ванной. Спьяну не пойму, откуда доносятся голоса.
— Пап, прекрати, пожалуйста. Они хорошие. Просто Юля недавно развелась, вот мы и…
— Нажрались!
— А ты что, в молодости, не выпивал? Не слишком ли ты торопишься записать нас в алкашки? — шмыгает носом Стася.
— А что я должен думать? — гремит Стаськин… отец. Ну, пипец, че,
— Ой!
От скалы, возникшей у меня на пути, отделяются руки и подхватывают мою покачнувшуюся тушку под рученьки.
— Матерь божья…
— Ну, вообще-то меня зовут Юля, — какого-то черта я нервно хихикаю, хотя даже в том состоянии понимаю, насколько неуместным выглядит мое поведение.
— А это мой папа. Наум Наумович…
— Наумов, — киваю. — А ваши родители не сильно ломали голову над тем, как вас назвать, правда?
— Не знаю. Я сирота, — гремит Наумов. Вот черт. Кто меня за язык дернул? В поисках поддержки перевожу взгляд на Стасю. Но какая уж тут поддержка, когда девочка в полном шоке? Она явно не ожидала, что я все испорчу сходу. Что ж… Я тоже. И как спасти ситуацию — вопрос. Тревога подкатывает мутью к горлу. Пытаюсь сглотнуть ее — и никак. В панике начинаю трепыхаться в руках все это время осторожно поддерживающего меня Наумова. На шум из кухни выходят девочки. Выглядят они тоже не очень-то презентабельно…
— Извините. Мне что-то нехоро…
Договорить я, к моему стыду, не успеваю, потому что меня выворачивает прямо на начищенные до блеска туфли олигарха. И его брюки, кажется, успевают пострадать тоже. Впрочем, девочки так быстро меня уводят в ванную, что удостовериться в этом у меня возможности нет.
— Господи, ты чего, Юлька?! Все же вроде свежее.
— Ал, ты совсем дура?! Она перепила. Тащи минералку. Только выпусти газ.
— Зачем?
— Затем. У нее обезвоживание и интоксикация.
Лерка — врач. Не помню, говорила ли…
Дальнейшие события я помню смутно. Кажется, меня раздели, напоили и уложили спать.
Просыпаюсь я в незнакомом месте. Какое-то время туплю, разглядывая шикарную люстру на потолке.
— Проснулась? — заглядывает в комнату… Стася?! Вот же черт! Выходит, мне не приснилось?
— Умоляю, скажи, что твой отец…
— Он уехал. Сразу как приехал врач и заверил его, что ты не собираешься умирать.
— Кошмар. Прости, пожалуйста! Не знаю, что на меня нашло. Я сейчас тоже свалю. Только соберусь с силами. Стоп, какой еще врач?
— Обыкновенный. Капельник. Ляг! И прекрати суетиться. Ты мне не мешаешь.
Застонав, переворачиваюсь на бок. Я тоже человек не бедный, но здесь… Кажется, я впервые лежу на таких простынях. Это и не шелк, и не хлопок — что-то среднее. А как пахнет! М-м-м. Если бы еще не перегар… Нет, с пьянками однозначно надо завязывать. Капельник — дожилась, блин. Кто дальше? Патологоанатом?
— Я тебя так подставила. Как неудобно, боже мой! Вот что он обо мне подумал?
— Кто? Папа? Ну-у-у… Он явно офигел, — тихонько смеется Стася. — Ты бы его лицо видела.