Синдикат
Шрифт:
Кадьяк со всей доступной скоростью рванул к лестнице в шлюз, черная вода бурлила водоворотами уже на уровне паха, цепляясь холодными пальцами, как многорукий утопленник, не желающий отпускать живого. «И» будет потом, уже за пределами его ответственности, так что сначала вернуться и задраить люк, затем все остальное. Кадьяк, уже не скрываясь, достал пистолет, ожидая чего угодно, от выстрела из люка до блокированного замка. Однако никто не стремился убить его или оставить за бортом.
Уже когда наемник закрыл шлюз, глянув мимоходом на тела индийцев, упакованные в пластмассовые мешки, Нах скупо сообщил:
— Наша цифровая печать
Что ж, как и планировалось. Теперь все зависло от того, попадет ли «бомба» внутрь башни, а также сумеет ли «мичуринец» быстро воткнуть нужный кабель в нужный разъем.
Кадьяку понадобилось несколько минут, чтобы вылезти из скафандра, повисшего в держателе, который походил на помесь вешалки с оленьими рогами. Тем временем наверху, в рубке, Нах быстро поднял руку, предупреждая Копыльского, и склонился над экраном, где несколько ломаных линий, похожих на умирающие пунктиры, вдруг стали обретать четкость и характерную ломаную форму. Копыльский, не тратя время на разговоры, сразу прогнал сигнатуру через базу и замер с отвисшей челюстью.
—… твою же мать… — прошептал Нах, глядя поверх руки спутника на результат.
Мохито ограничился очевидной констатацией, простой и суровой, как сама Правда:
«нам пиздец»
Продолжение, увы, только на следующей неделе:-((Продолжаю ожесточенную борьбу за существование, писать удается лишь урывками.
Глава 25
Часть V
Фейерверк
Глава 25
Бес терпеть не мог торговаться, прямо-таки ненавидел это занятие всей душой, поэтому предпочитал «стратегию ультиматума», то есть сразу определить границы желаемого и стоять на них до упора. Иногда срабатывало, иногда нет. В данном случае переговоры шли нервно, однако успешно, регулярное повторение волшебных слов «продление абонемента» оказало благотворное воздействие.
Оперативная база авральных медиков ничем особым не отличалась и мало походила на крепость. Лет десять назад она закладывалась как исследовательский и клинический центр биомедицины, но ЕВО перекупили и обнулили конкурента, а от смелых задумок остался лишь комплекс трехэтажных построек в стадии «пора заняться внутренней отделкой». Бомбейское отделение «Aide Rapide» арендовало футуристический недострой, превратив его в промежуточный госпиталь и площадку для экстренных вылетов. От прежней концепции остались громадные окна с зеленоватыми стеклами, горизонтальные лифты и отсутствие первых этажей — все постройки были подняты на сваях и фермах, оставляя место для маневров тяжелого автотранспорта.
Бес выторговал для себя и Глинского право сдать оружие, надеть радиобраслеты и бродить в пределах транспортной зоны, рядом с двумя вертолетами, которые числились за синдикатом до семи часов утра. Глинский тут же нашел какой-то походный столик, развернул калькулятор и продолжил следить за ходом операции. Постников ходил, забивая томительное ожидание формальной активностью. Вертолеты чуть слышно поскрипывали лопастями на теплом ветерке. Было жарко и душно.
Из пяти взлетных площадок три оказались заняты, одна пустовала, еще на одну старался приземлиться винтокрыл с четырьмя пропеллерами. С первого взгляда было ясно, что машина вышла из настоящего боя. Один из моторов дымился, свежие пробоины черными оспинками покрывали
— Жопа, — внезапно сказал инструктор.
— Чего там? — Постников спросил вяло, без особого энтузиазма, потому что Глинский объявлял «жопу» примерно каждые десять-пятнадцать минут, знаменуя любой поворот.
— Слушай, — на этот раз Глинский без лишних слов протянул кибернетику черный шарик на тонком проводе. Постников снова пожал плечами, сунул динамик в ухо. Конечно, можно было подключиться к трансляции напрямую, но Бес уже не верил в свой никель.
— Что это? — спросил кибернетик, послушав секунд пятнадцать.
В динамике булькало и шкворчало, звук вызывал ассоциации с водой, сифоном, канализационным сливом, электрочайником, а также маслом на горячей сковородке.
— Если верить базе акустиков, это экстренная продувка балластных цистерн, — преувеличенно ровно ответил Глинский. — «Огайо».
Постников задумался еще на пару мгновений, а затем дословно процитировал Мохито.
Винтокрыл, наконец, приземлился, команда «фершалов» засуетилась в кажущемся хаосе, на самом деле оперативно и профессионально вытаскивая из машины сразу троих пациентов. Крови было столько, что, казалось, она переливалась через порожек эвакуационного отсека. Не обращая внимания на медиков, техники занимались своим делом, заливая пеной вяло разгорающийся двигатель.
— Вдруг, откуда ни возьмись, появился в-рот-стебись, — сплюнул Глинский.
Бес вдруг быстро вытащил из кармана одноразовый телефон и торопливо набрал длинный номер, промахиваясь мимо клавиш и мучительно вспоминая кодировку страны. Как будто в компенсацию за нервы абонент отозвался почти сразу, словно держал «трубу» под подушкой.
— Юра, подъем! — голос кибернетика звучал как воронье карканье, глухо и хрипло из-за пересохшей глотки.
Крокер ответил не слишком разборчиво, односложно и весьма зло.
— Да я знаю, что пять утра, — проорал в ответ Бес. — Нужна помощь!
— Они нас караулили? — тоскливо и вымученно спросил Нах.
— Наверное, — ответил Копыльский. — Сейчас запустит ракето-торпеду… и конец. Уйти не успеем.
— Зря мы в это влезли, — подвел неутешительный итог бухгалтер. — Зря… ну, теперь уж поздно горевать.
— Ни хрена, — вклинился Кадьяк. Он снял шлем и даже скафандр успел скинуть, но все равно занял собой оставшееся пространство рубки почти без остатка.
— Чего?
— Rien du tout, — повторил Кадьяк. — Это не за нами, слишком далеко, по ту сторону башни, со стороны моря.
— Неужели… — Нах не закончил фразу и с силой ударил по креслу, так что даже поморщился от боли.
— Они чем-то своим занимались, тайно. И наверняка слышали нас, что скрываемся и работаем тихо. А потом у нас загремела труба, — предположил Кадьяк. — Мы их вспугнули. Теперь они быстро всплывают и, наверное, будут работать открыто. Посидим тихо, может и обойдется.