Синдром самозванца
Шрифт:
Итак, Ольга сделала аборт на расцвете карьеры, как раз в тот момент у нее нарисовались перспективы, и она совершенно точно не могла себе позволить «выпасть из обоймы». Но это не было главной причиной на самом деле.
— Мы не обсуждали с ней, кто отец ребеночка. Ничего серьезного там не было, никаких надежд. А она ведь хотела стать старшим бортпроводником. Хотела карьеру делать. Хотела стать лучшей. Это было ужасное решение, неправильное. И я ее поддержала. Мы вместе с ней были в той больнице, вместе. Держала ее за руку. Знала, что ошибка. Тогда еще знала. И каждый день проклинаю себя,
Родители Ангелины Викторовой также признали, что их дочь забеременела от неизвестного мужчины и сделала аборт. Правда, это стало известно уже после смерти Гели, на похоронах. Девушки-коллеги на поминках обсуждали, что Ангелина, видимо, сделала неправильный выбор в пользу карьеры, которая вот так ей отплатила. Они тоже были уверены, что рождение малыша спасло бы бортпроводницу, поскольку ей потребовалось бы на некоторое время прекратить полеты, а там все сложилось бы уже совершенно иначе.
— Поверить не могу, что ты опять угадал, — радовалась Диана, когда мы ехали домой к родителям Винеры Леоновой. — Ты точно без экстрасенсорных способностей?
— А я поверить не могу, что ты в состоянии обесценить любой результат, — сказал я. — Я не угадал. Не догадался. Карты таро под столом не раскладывал. Я дернул за ниточку, и вот посыпалось. Осталось поговорить с родителями Винеры.
— Какой вывод-то будет? Он же у тебя уже есть, я уверена. И ты знаешь, что мы услышим от ее родителей. Был какой-то парень. Забеременела, сделала аборт.
— Может быть, нам повезет, и мы в этот раз узнаем, что там за парень был, от которого ни одна из девушек не захотела родить ребенка?
На самом деле я подумал еще вот о чем: а вдруг дело в том, что обе женщины прервали беременность именно ради карьеры и их за это наказали? Тогда все сложится в идеальную психопатическую картину: мужчина, чью любовь отвергли, ребенка от него родить не захотели, предпочтя карьеру, убивает этих женщин. Уязвленное самолюбие, унижение чести и достоинства мужчины. Да, похоже на правду. Только есть нестыковка: это похоже на казнь, а не на миссию. Конечно, казнить виноватых тоже может быть миссией, но в таком случае должна быть какая-то показательная деталь, которая четко укажет, за что казнили жертв. А в преступлениях этого нет.
Родители Винеры жили скромно. Двухкомнатная квартира в деревянном трехэтажном доме в Старой Купавне. Ранним будним утром пробок в сторону области не было, и мы с Дианой домчали за сорок пять минут. Встретили нас гостеприимно: чаем с сушками и малиновым вареньем. Мама Винеры, Тамара Ивановна, раскрыла семейный фотоальбом.
— Вот наша девочка. Красавица. Это она в первый день на работе, только-только форму выдали. Мы с ней всю ночь подгоняли, чтобы по фигурке сидело. Я специально распечатала все, чтобы не компьютер включать, когда хочется на Винерочку поглядеть, а взять в руки фотокарточку и смотреть, пока глаза видят.
— Винера не с вами жила последние годы? — спросил я.
— Нет, что вы, — ответила Тамара Ивановна, — она приезжала один раз в неделю, но жила одна, поближе
— Она снимала квартиру?
— Да, сначала с подругой. А потом, когда дела пошли получше, стала жить одна.
— Ее повысили на работе?
— Ну конечно, это же Винерочка. У нее все получалось. Все было хорошо. Все как она хотела.
— А молодой человек у нее был? — спросил я.
— А как же! Такая красавица и без парня? Штабелями падали перед ней, да, Вить?
— Да что тем кобелям надо-то!.. — прокомментировал отец Винеры, Виктор Павлович, человек военный и молчаливый. Он уже давно был на пенсии.
— Ой, не будь занудой, — отмахнулась Тамара Ивановна, — хорошие парни были! Двое за Винерой бегали, еще когда она училась. Ох!.. Телефон нам тут обрывали, в гости заявлялись! Да не с пустыми руками, а всегда с цветами для меня и бутылкой коньяку для отца. А отец-то сроду не пил! Мы потом эти коньяки на праздники мужикам передаривали… Все у нашей красавицы хорошо было. Все было…
Тамара Ивановна с грустью смотрела на фотографию дочери. Мне почему-то не удавалось спросить то, ради чего мы приехали. Диана, судя по всему, поняла, что я не рожу свой вопрос, поэтому откашлялась и тихонько начала сама:
— Тамара Ивановна, а что Винера думала насчет своей семьи? Насчет ребенка? Мужа?
— Да некогда ей было, — ответил Виктор Павлович. — Она работала. Строила карьеру.
— И ей совсем-совсем не хотелось семью и ребенка? — настаивала Диана.
— Не то время было, — сказала Тамара Ивановна. — Точнее, было еще не время.
— Винера не была беременна? — спросил я прежде, чем подумал. Родители Винеры замерли и посмотрели на меня как на умалишенного. — Извините, что спрашиваю.
— Нет, — ответила Тамара Ивановна. — Когда Винеру убили, она не была беременна. А почему вы задаете такие странные вопросы?
Спросили меня, но экать и протягивать «нуууу» начала почему-то Диана, хотя спокойно могла перевести взгляд на меня, и все. Момент получился тяжелый. Кажется, это последняя чувствительная зона, которую родители Винеры хотели оставить в тишине и покое. Но и так все было понятно. Я ведь не спрашивал, была ли Винера беременна на момент гибели.
— Тамара Ивановна, Виктор Павлович, вашу дочь убили. Единственная версия, которая была и остается у полиции, — это сделал Павел Отлучный в связи с неудачами на любовном фронте. Эта версия не выдерживает никакой проверки, у Отлучного есть железное алиби и нет мотива. Убийство вашей дочери и еще троих до сих пор не раскрыто, полиции не за что зацепиться.
— Но вы ведь не полиция, — сказал Виктор Павлович.
— Абсолютно. Даже не частные сыщики. Я — профайлер, а Диана — журналист. Нашими усилиями на свободу был отпущен невиновный человек. К сожалению, это снова развязало убийце руки. Убит молодой парень, ему всего тридцать четыре года. Сразу было ясно, что следственная версия ошибочна, и новая жертва это подтвердила. Если мы все правильно понимаем, то у убийцы есть миссия, которая напрямую связана с беременностью жертв. Точнее, с абортами.