Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
– Очень больно?
– спросила, смущенно потупившись.
– Терпимо.
Непонятно, то ли Мэл посмеивался, то ли поморщился.
Ох, позорище.
Зазвонил телефон, и на экране высветилось: "Петя". Мой теперь уже окончательно и бесповоротно бывший парень наконец-то соизволил объявиться на третий день после фееричного боя с
– Привет, Эва, - поздоровался чемпион хриплым, точно простуженным голосом.
– Как ты? И где?
– Ничего, нормально, - покосилась на Мэла, поворачивавшего машину направо.
– Собираюсь на экзамен.
– Это хорошо. А я возвращаюсь домой. Приведу себя в порядок и тоже попробую сдать, если получится.
– Значит, тебя только что выпустили?
– удивилась, позабыв о нервозности, и Мэл оглянулся на восклик.
– Да, родители внесли залог. Эва, мы могли бы поговорить?
– Петя, мне некогда, - ответила взвинченно.
– При случае встретимся.
– Конечно, - согласился он покорно.
– Прости, Эва. Я виноват.
– Ладно-ладно. Пока, - попрощалась торопливо и рассоединилась с ним.
Мэл промолчал и, как ни странно, не стал выносить резолюцию по поводу разговора со спортсменом.
Неожиданно "Эклипс" затормозил у кромки тротуара. Водитель выскочил в незастегнутой куртке, не глуша двигатель, и забежал в небольшой павильон, а через минуту в моих руках очутился роскошный букет миниатюрных роз - темно-бордовых с голубоватыми прожилками и бахромой. Мэл поцеловал меня в щеку.
– С-пасибо, - пролепетала я, зарываясь носом в розы и вдыхая восхитительный цветочный аромат.
– За что?
– Восполняю вчерашнее упущение.
– Ой, это человечки?
– вгляделась в крошечные блестящие штучки, выскакивающие из сердцевины бутонов и юркающие обратно, едва взгляд сосредотачивался на них.
– Не пойму. Шарики, что ли?
– Иллюзии. А какие, догадайся сама, - улыбнулся Мэл.
Наверное, он хотел, чтобы я отвлеклась и перестала без конца дергать собачку на замке, норовя оторвать её с мясом от куртки.
– Вы и раньше договаривались с помощью сообщений?
– спросил Мэл, поглядывая в зеркала заднего вида, когда машина тронулась дальше.
–
Попытки уследить за скачущими микроскопическими штуковинами немного расслабили меня, и напряжение ослабло.
Мэл остановил машину у обочины и опять не стал застегивать куртку.
– Чуток припоздали, - сказал, помогая выйти из "Эклипса". За ночь похолодало, и щеки обдало морозцем, заставившим меня поежиться. Погода, побаловав затяжным потеплением, щелкнула по носу, напомнив, что зима, пусть и бесснежная, еще не закончилась.
– Простудишься.
– Я нервно сдвинула полы куртки Мэла.
– Заботишься?
– улыбнулся он.
– Над тротуаром теплый пояс. Пошли.
В противовес невозмутимости парня меня начало потряхивать.
Отец назначил встречу на неширокой улочке, опоясанной непримечательными зданиями, на фасадах которых прикрепились вразброс крошечные балкончики. Искомое заведение выглядело скромно и не выделялось среди стеклянных витрин первых этажей, разве что значок "V" на двери указывал на претензии к избранности посетителей. Чересчур консервативно. Сейчас не принято демонстрировать открыто разделение общества на висоратов и слепых. Даже в "Инновации" не было таблички, хотя вряд ли кто-нибудь из невидящих решился посетить элитное столичное кафе.
При входе нас встретил распорядитель - рослый мужчина с выпяченной нижней губой и несуразным носом, словно бы склеенным из папье-маше.
– Мне... нам назначено, - пояснила я нервно, запоздало обратив внимание, что прихватила букет с собой.
– Попрошу отвести машину в предназначенное для стоянки место, - объявил чопорно распорядитель.
– Куда? До ближайшего знака триста метров, - возмутился Мэл.
– Прошу отвести колесное средство, в противном случае полосу освободят эвакуатором, - занудел распорядитель, оттопырив губу, и потянулся к оранжевой кнопке вызова, видимо, предназначенной для вредных посетителей вроде моего парня.
Мэл чертыхнулся.
– Эва, я сейчас, - крикнул и бросился к машине. Скоро от цветов останутся голые прутики, если не прекращу беспокойно постукивать букетом по ноге.