Синеволосая ондео
Шрифт:
Аяна купила маленький кусок мыла, вернулась на постоялый двор и подошла к управляющему.
– Хиделл, а сколько будет стоить вода для купания?
– Ещё два медных.
Этот ответ расстроил её. Комната с удобной кроватью обошлась ей в восемь медных, и то Хиделл сказал, что это дёшево, потому что она приехала не в сезон. Верделл говорил, что тут дешевле...
– Ладно.
– Купальня на первом этаже, кира. Рядом с нужником. Мы не наполняем лохань в комнатах.
– Ладно. Хорошо.
Она спустилась с полотенцем
За дверью раздался какой-то шум и приглушённый возглас. Аяна встревоженно встала, натягивая рубашку, и выглянула за дверь.
– Вечно с вами, бабами, одна головная боль.
Хатер стоял у двери, сжимая в руке ухо парня с конюшни, и хватка была такой, что у того побелело лицо.
– Ты бы закрывала окошко, кира. Эх, бабы, бабы. Тьфу.
Он плюнул и ушёл, таща за ухо любопытного парня, который решил воспользоваться незакрытым окошком в двери купальни и теперь сполна расплачивался за это.
Аяна проводила его глазами, нахмурившись. Она допустила оплошность, а оплошность на её пути могла привести к беде. Она была неосторожна, оставив окошко незакрытым. Не стоило привлекать внимание. Она уже привлекла внимание там, в Орте. И ещё нужно было сменить голубой халат из седы на что-то менее цепляющее взгляд.
Её наряд действительно был приметным. Она не увидела на рынке никого в такой яркой или дорогой одежде. Женщины здесь не носили штанов, и рукава верхнего платья были гораздо уже, чем у кафтанов в их долине, халатов хасэ или Фадо, а сверху они надевали плащи или приталенные куртки с такими же узкими рукавами. Аяна мысленно поблагодарила Сэв за её предложение сшить короткие, выше колена, штаны-панталоны, потому что мысль о том, что ветер будет задувать хоть под многочисленные, но не прилегающие к ногам юбки, сама по себе заставляла поёжиться.
Она поднялась в свою комнату и переодела Кимата, потом достала гребни и села сушить волосы. В комнате было немного душно. Пахло жареной свининой, которую ели в соседней комнате, а ветер снаружи время от времени порывами кидался мутное стекло, как будто кто-то невидимый пытался ворваться в комнату через окно. Аяна перекинула волосы назад, через спинку стула, и задумалась, расчёсывая их. Она смотрела в потолок и прикидывала, сколько займёт дорога до Ордалла. По той карте выходило, что ей нужно идти почти прямо на запад, но эта погода могла сильно её замедлить.
А ещё ей нужно было решить, что делать с копытами Ташты. Надо выяснить, что там, дальше, за дороги.
– Кимат, хочешь молока? – спросила она, глядя на сына. – Пойдём-ка.
Она быстро накинула голубой халат, завязала пояс, взяла Кимата на руки и спустилась по лестнице в помещение,
– Кир Хиделл, подскажи, пожалуйста...
Она осеклась, потому что Хиделл смотрел на неё, как на душу, которая вернулась из долины духов, чтобы привидеться ему в кошмаре. Во внезапно наступившей тишине она повернула голову к столам и поняла, что все присутствующие смотрят на неё.
2. Легенда об ондео
– Ондео... – тихо прошептал один из торговцев наконец.
Снова тишина.
Аяна замерла. Торговцы смотрели на неё.
– Ма-ма, – сказал Кимат.
Хиделл очнулся и встряхнул головой.
– Кира, твои волосы...
Аяна перекинула подсохшие пряди со спины и онемела. Её волосы были нежно-голубоватого цвета.
– О! – сказала она. – О.
– Хиделл, старина, что ж ты не сказал, что они уже приехали? – радостно спросил один из постояльцев, отодвигая миску с густой похлёбкой. – Ну ты даёшь. Кира ондео, спой нам или станцуй. Где остальные?
– Кира не из бродячего театра, – сказал Хиделл. – Она не поёт и не танцует. Она проездом.
– Жаль. Ну ладно. Я уже кошелёк было приготовил.
Аяна навострила уши.
– Хиделл, – быстро спросила она шёпотом, наклоняясь к управляющему, – а этим бродячим артистам что, платят?
– Конечно, – удивлённо ответил он. – За песни и представления. Зачем же им иначе колесить по стране? Ты как будто вчера родилась, кира. А почему ты шепчешь?
– Я просто умею петь и играть. А если за это платят...
– А на чём ты играешь?
– На кемандже и на читаре.
– На кемандже?
– Я хорошо играю, – вскинулась Аяна, вспомнив вопли растерзанной души, доносившиеся из её покоев.
– Нет-нет. Просто на ней чаще играют кирио. У меня нет ни кемандже, ни читара.
– У меня есть. Кемандже.
– И ты сыграешь? Перед всеми этими людьми?
– А что?
Хиделл с улыбкой пожал плечами.
– Ничего. Просто обычно девушки стесняются... Те, которые не из театра.
– Я тоже стесняюсь... Очень. Но мне деньги нужны, понимаешь?
– Тогда играй то, что душу рвёт. И мне доход будет, – он недвусмысленно показал взглядом на маленькие бочонки. – Вино, смекаешь?
Она обличающе прищурилась, глядя на него, и кивнула.
– Кира исполнит нам пару песен, – громко сказал Хиделл.
Аяна поставила Кимата на пол рядом с ним и сбегала за коробом с кемандже, вернулась и села на стул. Она скрутила в жгут свои нежно-голубые волосы и завязала их узлом на затылке, потом поставила на ногу небольшую дощечку и примостила на неё острый шпиль, проверила строй, просунула пальцы в смычок, глубоко вдохнула и провела по струнам. Песня, которую она сыграла без слов, была об уходящем лете, которое больше никогда не вернётся. Она играла, закрыв глаза, и тосковала сама, и кемандже тоже тосковала.