Синие лампы темного мира
Шрифт:
Безмирье
– Ты обещал не жульничать! – золотовласая женщина была явно недовольна. Ее брат только плечами пожал, продолжая усердно работать тяпкой.
– И?
Сорняки даже в садах Творцов остаются сорняками, выживая при любых условиях и пробиваясь в самых неподходящих для них местах. Седовласый не любил смутьянов, предпочитая самому время от времени выкидывать номера вроде очередной межплеменной войны.
– Что ты наговорил той девочке?
Мужчина оперся о черенок, подняв левую руку, словно честный американский католик:
–
– Довольно! – Кажется, шутка не удалась.
В голубых глазах женщины засверкали настоящие молнии. Где-то под машину попал щенок. Или в далеком Космосе взорвалась очередная ни в чем не повинная звезда. Когда богиня жизни была не в настроении (а случалось это все чаще и чаще), ее не волновали масштабы разрушений.
– Почему ты не сказал ей о Книге? – особенно подчеркивая последнее и третье с конца предложения слово, выразительно уставилась на брата златокудрая.
– А зачем? Я всем кандидатам говорил об этом. Долбил, как попугай: «Подумай о перспективах», «тебя ждет слава». И что в итоге? Ни один не согласился. Думаешь, эта твоя Сан из другого теста сделана? Или, как там у землян… из другого ребра? К тому же мне надоело их обманывать. Я сразу выложил все перспективы. Вашему виду наступит конец в любом случае, так чего корячиться.
– Не наступит, если она последует своему предназначению, - тихо, но четко возразила женщина.
– А ты уверена, что ее предназначение именно такое? – Снова берясь за тяпку, отвернулся от нее седовласый.
– Ты сам знаешь, что – да. Есть только два типа Вероятностей…
– Вот! Два. Не один. И мы с тобой не знаем, какой из них более предпочтителен для Замысла. Вдруг именно тот, где твоя дорогая Сан становится тварью и погибает от пули своего же начальника? Может, ее смерть – это и есть часть грандиозного полотна. Ты, кстати, видела, что там творится?
– Нет. Все по-прежнему неразборчиво. Вероятности перемещаются, меняют свою масть. А с тех пор, как мы затеяли этот спор. С тех пор как… ты вмешался в жизнь кабета, они словно взбесились. Я пыталась решить узор всеми методами, начиная от ритмической математики азуев и заканчивая японскими кроссвордами…
– Никогда не понимал, почему их называют «кроссвордами», та ведь одни цифры? – задумчиво вставил мужчина.
– …но результат не определяется. Знаешь, иногда мне кажется, что нет никакого Замысла. Одни случайности.
На смену злости и раздраженности пришла усталость. Богиня потерла переносицу, как самый обычный бухгалтер в конце года. За миллионы лет она уже не раз приходила к этим неутешительным выводам. Вероятности появлялись и исчезали, живые существа рождались и умирали, но общая картина не складывалась. Мир все больше напоминал нерешаемые головоломку. Два кольца, которые ну никак не удавалось просунуть одно в другое. Иногда златовласая видела некие признаки структурированности. И тогда на Земле начиналась эпоха Ренессанса или какому-то ученому удавалось найти формулу, объединяющую квантовую физику и теорию относительности. А потом все вновь рассыпалось, как картины Клода Моне, на отдельные мазки.
Перед богиней из земли вырос росток, так разительно отличавшийся от всего окружающего, что буквально резал взгляд. Тонкие веточки сплетались в подобие удобного сидения, крепли, становились толще, пока не сформировали полноценную скамью. Женщина опустилась на нее, даже не
Оправив складки новомодного платья, едва появившегося на одной из Земных колоний в новой Вероятности, голубоглазая продолжила:
– И все-таки это жульничество.
– А скидывать девчонку с крыши не было жульничеством?
– Пять к тринадцати. Я просто слегка подправила распределение.
– Ты просто натравила этого Андрея. Кстати, а как с ним быть?
– Дата его смерти – константа. Это ты действуешь, как вздумается. Я всегда тщательно проверяю данные. И перестань…
– Что? – в притворном возмущении покосился седовласый на сестру. – В чем опять ты хочешь меня обвинить?
– Не далее, как три биения назад, ты сказал, что Земля в любом случае обречена, так чего церемониться с ее жителями? А теперь напустился на меня из-за какого-то никчемного человечка, который даже заметных флуктуаций внутри момента породить не может, не то что – новую Реальность. Я знаю тебя, братец. Не пытайся меня провести. Ты должен сказать ей о Книге. Она уже начала. У нее должен быть такой же выбор, как и у остальных кандидатов.
– С изломанной ногой и протезом вместо позвонка? – ухмыльнулся Творец. – Да уж, у нас с тобой определенно разные понятия о Выборе.
Мужчина вновь отложил тяпку, полюбовался на свою работу: вывернутые комья земли, красновато-коричневой, жирной, с копошащимися там червями. Тронутые лезвием сорняки на глазах увядали, скукоживались, как от сильного жара, истекая алым соком.
Пресекателю была по душе такая работа – понятная и простая в исполнении. Смерть не ходит с косой, у нее в руках – маленький костяной ножик, которым можно сделать как незаметный прокол в легком, так и проделать дыру в желудке. А вот седовласому больше нравились именно такие инструменты – громадные серпы, которыми он срезал с карт целые города, тяжелые пращи, сносящие громадные армии. Работа в саду чем-то напоминала любимую Творцом войну. Беспощадное выдергивание противника, превращение его в компост. Если вместе с сорняком попадется морковный хвост, что ж… грядки, как и народы, надо иногда раздергивать.
– Ничего, твоему любимому Кутузову потеря глаза не помешала командовать. Равно, как и Кустодиеву опухоль спинного мозга – рисовать. Так что с переломанной ногой или нет, если у нее есть призвание, Сан последует ему.
– Опять твои теории… кажется, из-за них-то мы и поссорились прошлый раз, - вздохнул седовласый. – Хорошо, я поговорю с ней. Не думаю, что от этого будет толк, но поговорю. А еще с кабетом.
– А с ним-то о чем говорить? – подозрительно прищурилась богиня. – Не смей! Ни один смертный не должен Их видеть!
– Ох, да прекрати! – ее братец уселся рядом, предварительно подложив дощечку. Когда-то он нашел эту дощечку на одной небольшой планетке, где в результате ядерной схватки вымерло все живое. Доска была то ли частью летательного аппарата, то ли подобием земных газет. За три тысячи лет Творец так и не собрался, чтобы расшифровать покрывавшую доску знаки. – Кто тебе сказал? Вседержатель случайно ляпнул во время обеда? Да прекрати, он столько раз сам менял правила, что уже запутался. Я же получу массу удовольствия, когда ткну того кабета в его же… эм-мм… ошибку.