Синие лампы темного мира
Шрифт:
– Вполне достаточно курсов в мединституте. В конце концов, у нас не больница. Всех хворых все равно отправляют по городским клиникам. Мы скорее боремся с бюрократией, чем с болезнями. К тому же штабу хватает одного квалифицированного специалиста в моем лице.
– Конечно, товарищ Айболит. Ты у нас – важнее любого генерала.
– А то! – фыркнул лейтенант. – Ладно, досматривай. И пока не забыл, отдам тебе кое-что. Тут книга и шоколадка. Первая от твоих друзей, вторая лично от меня. Конечно, поздравлять еще рано… но, боюсь, в твой день рождения я прийти не смогу.
– Господи, откуда…?
– В твоей медкарте. Перед строкой, где написана группа
– Да ну тебя! – пихнула я парня в бок. – На себя посмотри.
Марат не стал больше перепираться. Отдал причитающиеся мне подарки. Шоколадку почти сразу пришлось разделить надвое, уж очень голодными глазами на нее смотрел друг. А вот книгу я отдавать не собиралась. Новенькая, пахнущая свежими типографскими чернилами.
– Поэзия. Катя выбирала?
– Ага. У нее дома такое же собрание. Одна тысяча стихотворений трех последних веков. Я бегло пролистал. Не знаю, по какому принципу их подбирали составители, но тут явно не хватает еще пары десятков произведений.
– Вроде того, которое ты читал на крыше в ночь первого снега?
– Нет, - покачал головой Марат.
– Но один стишок пришелся мне по вкусу. Немного простовато…
– Не оправдывайся, - прервала я парня. – Просто прочти.
– Конечно. – Страницы зашелестели в руках Марата. Он несколько секунд переворачивал их, будто пес, пытающийся докопаться до сахарной кости, зарытой им в саду на прошлой неделе. – Вот. Не знаю… зацепило чем-то.
Через тени, и снова - на свет.
Мне б любить до скончанья веков,
Но в безумном вращеньи планет
Слышу лязг я тяжелых оков.
Ты знаешь, все наши пути
Искривились за тысячу лет.
Эта боль отреченья, прости,
Не дает мне напасть на твой след.
Эта тяжесть на тонких руках,
Эта грань между "должен" и "быть".
Мой маршрут протянулся во рвах,
Там где сумрак ютится да сныть.
Я, как минимум, завтра умру.
Серебристой пылинкой во тьме
Заверчусь, завращаюсь, паду
К твоей тени, что светит лишь мне.
– Ужасно, - призналась я. – Но ты прав: что-то тут есть. Наверное, все дело в слове «сныть». Как давно оно вышло из употребления?
Марат подавился смешком. Следом за ним захохотала и я.
Три месяца. У меня по-прежнему оставалось всего три жалких месяца, чтобы осуществить свою задумку. А потом будет уже ничего не важно.
Мир без тварей
Как только МаиТау закатилась за горизонт, они собрались в доме ВейКа. Он был довольно скользким типом, не слишком заботящимся о других. Бедность сделала его ум изворотливым, а мать с отцом научили, как пользоваться
– Стража меняется каждые три часа. Шестеро у входов, еще пятнадцать – несут вахту в коридорах. Нам надо добраться до вот этого крыла, - мужчина ткнул пальцем с многочисленными кольцами в план, начерченный на мутноватом стекле.
Песка на Заре с лихвой хватало на все. Что зарийцы изготавливали не из камня, они делали из него. Сплавы стекла с различными добавками были так разнообразны, что порой не верилось в их происхождение. Вычурные сосуды, мебель, облицовка богатых домов, даже стеклянные колонны – они отличались цветом, прозрачностью, а порой были едва ли не прочнее стальных аналогов.
– А что там? – поигрывая ножом с двумя лезвиями, лениво поинтересовался ЛекМин по прозвищу Кость. Он был невероятно тощ, а его длинные волосы – гордость любого зарийца – были отрезаны почти по уши. От того последние торчали совсем уж неприличным образом, бренча длинными серьгами на цепочках.
– Покои императрицы. Доберемся до них – дело сделано. У покоев только один охранник. Наша императрица – дура, свято верящая в народную любовь. Ха-ха, - сухо хохотнул ВейКа. – И этим грех не воспользоваться, как вы считаете?
Вместо дружного: «Да, именно так!» - товарищи торговца издали разрозненные и не слишком убедительные угуканья. Мол, мы готовы тебе поддакивать, если того требуют правила. Но как только ты отдашь обещанное, мы свалим подальше от твоей словоохотливой персоны.
Теперь они пробирались в ночи, осторожно приближаясь с разных сторон к вратам дворца. На каждом зарийце – плащ, расшитый золотом и украшенный каменьями. А под плащами состоящие из многочисленных пластин латы и оружие. Зарийское оружие, в отличие от одежд, никогда не украшали. Оно выполняло чисто утилитарную функцию. Главное в зарийских секирах и мечах – прочность, надежность и легкость, а красота тут совершенно не важна.
Мальчишки на Заре росли быстро, уже к двенадцати-тринадцати годам сражаясь наравне с взрослыми мужчинами. Жизнь на этой пыльной планете не терпела слабаков, трусов и мечтателей. Она выбрасывала их за свои пределы в бесконечную темноту. Однако же, при этом каждый на Заре мог всего за день из нищего превратится в богача, из никому неизвестного паренька в вершителя судеб. А уж такую возможность ВейКа промаргивать не собирался.
Когда красавица АинМе заявила, что не собирается выходить на него замуж, становиться каси ше кео, он впервые в жизни потерял дар речи. А еще зарийцу захотелось ударить женщину, хоть это и считалось на Заре недостойным настоящего мужчины поступка. Он обхаживал АинМе и всю ее семейку вот уже более двух седмиц, хотя по-хорошему, это она должна была приползти к нему на коленях с просьбой взять ее в супруги. Но больше всего ВеиКа бесило то, как на него смотрел этот хам, этот выскочка Винтус. Все знали, какими методами он завоевал свое положение, не гнушаясь ни подкупом, ни убийствами. А эта глупая девка считала ДеиРей едва ли не равным ШеиКана – Творца чистоты и праведности.