Синий, который красный
Шрифт:
— Кристо, я тебя прош… — голос у нее опять оборвался. Подняла руку, очень устало махнула, будто отгоняла какую-то тень. — А когда я умру — ты пойдешь?
— Пойду.
Так. По логике если, теперь она должна накинуться на него с пафосными просьбами типа: «Убей меня!»
Но она не просила, только улыбнулась дрожащими губами:
— Кристо… а правда, если прикажешь себе умирать, то можно быстрее?
И, кажется, всерьез решила помирать: губы у нее почернели, глаза совсем потускнели, будто внутри все это время еще оставался какой-то стержень — и вдруг она его сама переломила. Прекратила сопротивляться.
— Кристо?
— Ну?
— Мне
Будто убрали какие-то обручи, которые его стискивали до сих пор. Уф! Девчонка все-таки, а он уже думал, она сама из какого-то камня сделана. И ведь ему положено было растеряться, а он приободрился, почувствовал себя главным.
— Это конечно, — шагнул вперед, только неловко, нога зацепилась за стул. — Я тоже жутко перетрухал. Может, если Нольдиус был бы, так он бы не так…
— Он бы ушел.
Ну да, потому что ясно же — это по-умному. Может, ну ее, взять браслет и в прорыв? Но тут Дара начала приподнимать голову, хватать ртом воздух, и Кристо прихлопнул сомнения. Какие тут сомнения, и так дела есть.
Он стащил пеструю куртку и подложил девушке под голову. Подумал, отойти или нет, подтащил стул, уселся рядом. И не так уж это страшно, только в груди что-то тяжеловато, наверное, в этом подвале мало воздуха. Полоска света переползла с лица Дары на ее руку — тонкие пальцы с обгрызенными ногтями вцепились в край старой тахты. Донесся шепот из темноты — чуть слышный:
— Ты ничего… говори дальше.
Ведь это ж легко — чесать языком об зубы? Но лучше бы он отбыл триста уроищ у Бестии, или нет — триста уроков поэзии у Экстера! Так нет же, сиди почти в полной темноте, городи какие-то глупости, а она там — не поймешь, слышит тебя или уже умерла…
Проверять было страшно. Хотя самому себе он в этом не признавался и разглагольствовал через силу:
— Прыгунки — это еще что. Вот мы с ребятами, когда еще в школе был, раз свалили на пикничок. Ну, так, прогуляться, размяться… так сами не заметили, как вперлись в Минорные Леса. Это недалеко от Кислотницы дело было. Так вот расположились, выпили, закусили, а в нашей компании был один такой Чурбан. Имени даже не помню, ну, неважно. Мозгов в башке — ни грамма, а как хоть каплю спиртного примет — так вообще пропадают, зато силы — завались. И вот он пару бутылок выжрал, поползал по окрестностям, приволакивает камень, огромадный валун. Гляньте, говорит, какой цвет интересный. Ну, посмотрели… оказывается, этот дебил его с колодца смертоносцев спер! И как еще дотащил, и сам колодец был в зарослях… ух, как мы тогда перетряслись…
Раньше у него не получалось говорить одно, а думать другое. Теперь язык болтался вообще без участия мозгов, а в голове по кругу вертелась мысль: на черта согласился на вызов идти? Ладно, Бестия от радости спляшет, когда они тут погибнут, но браслет! Что делать с этой «гидрой», когда Дара перестанет дышать? А-а, искать дверь. Как? Как отбиваться от нежити? Как дождаться второго звена, которое должно быть на подходе?
Эх, жалко, Ковальски сбежал — вот бы кого придушить до конца. Медленно и очень мучительно.
Кристо вдруг понял, что он уже не говорит, хотя когда успел замолчать — не мог припомнить. Дара была еще жива: из темноты доносилось чуть слышное дыхание.
А за дверью что-то потрескивало и осторожно поскребывалось, будто нащупывало ключ или защелку. Нашли. Вот когда каюк.
Он встал, потянулся, чтобы размять мускулы, попытался вспомнить пассы телесной магии — куда там! Силовой поток
Заскреблось быстрее и громче. Сколько их там? Ответные поскребывания донеслись со стороны окошка. Ну, оттуда доберутся нескоро, сначала надо бить в дверной проем.
Скрип. Дверь вместо того, чтобы распахнуться, начала приоткрываться медленно, и медленно же внутрь начали просачиваться злыдни — со скрюченными пальцами, оскаленными мелкими зубками, с длинными, похожими на клювы, носами, зелеными глазами…
Первый ряд Кристо просто скосил силовым ударом. Шарахнулись было назад, но потом полезли с удвоенной скоростью и так испуганно, будто сзади шла пакость пострашнее. Кристо затормозил, вспоминая пасс огня, вспомнил почти правильно, злыдни начали обугливаться и осыпаться пеплом на пол — но тут хрустнуло окно сзади, и что-то кровожадное пронеслось по воздуху. Забыл про окно, тоскливо сообразил Кристо, и вдруг свистнуло от двери, и сзади плюхнулась на пол чья-то тушка.
— Чертовы твари, — мрачно прокомментировал чей-то голос, — разыскали все же…
Кристо вскинул руки на звук, в сторону дверного проема. Макс, который как раз стоял в дверях, недобро прищурился.
— Ну-ну, молодой человек. Нежить кончилась, остался только я. Или ты забыл об этом вашем долге жизни?
Он сбежал по ступеням в подвал, перепрыгивая через тела злыдней. Кристо глазел на него, приоткрыв рот.
— Тебе-то что тут надо?
— Задыхаюсь от человеколюбия, не мог оставить в беде детишек, — просюсюкал Макс. Он вынул из кармана смартфон и осветил помещение. — Не обольщайтесь, на ваших похоронах я бы сплясал. Но меня напрягает, что вот он, — ткнул пальцем туда, где лежала Гидра Гекаты, — остается на вас двоих, а у вас мозгов и на одного вряд ли наберется… жива?
Он посветил фонариком в лицо Дары. Артемагиня сморщилась, но заслониться от света не попыталась. Мамочки, вздрогнул Кристо, ну и физиономия у нее! Вся зеленюшная, губы черные, а глаза изумрудным наливаются — точно как камни в браслете.
— И где это ты был? — не отставал Кристо.
— Бегал за сувенирами, — буркнул Макс. Он принялся рыться по карманам, изрядно злясь на себя. Чего стоило просто уйти? Нет, если ты был когда-то в ФБР — это надолго. Американцы кого угодно заразят бациллой мироспасательства. А он-то так надеялся, что выработал иммунитет…
— В двух кварталах отсюда — ювелирная лавка, мы её видели. Коралл в серебре там нашелся не сразу, вот и вышла задержка. Ладно, посмотрим, может, сработает.
Дара зашипела предупреждающе, а Кристо остолбенел:
— А зачем коралл?
— Он хочет примирить меня и магию браслета, — объяснила Дара шепотом. — Чтобы она стала моей хотя бы на несколько минут. Откуда ты знал…
— Два года гоняюсь за бусиками и кинжальчиками по всему миру, не задавай глупых вопросов.
Здесь Макс покривил душой. Знания о камнях он почерпнул в последние восемь месяцев, у господина Ягамото. У того был насчет этого особый пунктик: после каждой аудиенции он подходил к своей коллекции и начинал живописать в духе «я — джедай, а ты — мой юный падаван»: «Вот видишь, Макс, это чаша из горного хрусталя. Это камень чистоты, холода и невинности. Иногда еще скорби…» Как-то раз шеф обронил фразу насчет способности кораллов в серебре устаканивать любые реакции. Дальше Макс рассудил просто: в теле артемагини идет чужеродная реакция, нужно ее уравновесить. Оставалось понадеяться на ассортимент ювелирной лавки.