Синий, который красный
Шрифт:
— А из Опытного Отдела свои новинки в озере пробуют. По ночам, поганцы. Что на них, Бестии нет?
— Нет, Вонда, н…то есть, есть, конечно…
— А этот гадёныш, Скриптор, — Вонда понемногу распалялся, дергал за воротник куртки и почему-то с ожесточением смотрел на мандолину, которая приютилась на соседнем столе, — мне на куртке надпись сделал, ругательную. Написал «ЧМО», а что это такое, я тебя спрашиваю? Нанесли, понимаешь, контрабандных словечек, да если бы только словечек, а у них и эти игры, и сигареты…
— Да,
Секундно-тихое тепло,
Что лучше солнца согревает,
А иногда и разбивает
Над сердцем изо льда стекло.
— А этот новенький, Арнольдиус который, за ним ведь девчонки бегуют почти как за Павлином полста лет назад — помнишь? Вот смотри, опять тебя позовут именинным отцом, что делать потом будешь?
— Наверное, подберу имя для младенца, Вонда…
Кладовщик уничтожающе фыркнул на мандолину.
— А тут еще и нежить расплодилась, просто хоть что ты хочешь делай. Я-то думал, этой погани нет пути в Одонар…
И даже если сердцем пуст
Перо директора замерло.
— Нежить, Вонда?
— Да Гробовщик уж жаловался, что к его драгоценной Предсказальнице подбирались какие-то из этой братии. В Особую Комнату забраться, это ж в какое время мы живем! — Вонда закатил глаза и ударился в воспоминания: — Вот, когда мы с ребятами шли на Сечу Альтау…
Тонкие брови Мечтателя сошлись на переносице. Перо завихляло по пергаменту, выписывая машинально:
Нет проще к счастию дороги…
Мечтатель вздохнул и отложил перо.
— Я почти закончил, Вонда, — проговорил он. — Хочешь послушать?
Брюзгливого выражения на стариковской физиономии как не бывало. Его заменила паника в чистом виде.
— Я… конечно… — заговорил он, поднимаясь. — Но только я… Караула мыть… детишкам книги выдавать… поганец Скриптор… куртку вот стирать…
«…рать» он договорил уже за дверью. Мечтатель движением пальцев подозвал мандалину, поводил по струнам, потом вдруг на что-то решился, взял легкомысленное зеркальце и словно невзначай укололся при этом об острую розовую гальку. Алая капелька крови сползла по уголку камешку, окрасив сначала его в красный цвет, а потом и все остальные. Под конец и само зеркальное стекло окрасилось в закатные тона.
— Фелла, — позвал директор тихо. — Фелла, ответь мне.
Мгновение ничего не происходило. Потом в комнате послышался громкий и недовольный голос завуча:
— Я разве не просила перестать дергать меня по пустякам?
Затем появилось и изображение: Фелла стояла на крыше какого-то здания.
— Впрочем, дергай. В конце концов, я паж Альтау, и мне общение с двудонным зеркалом ничем не грозит. Когда тебя утянет в зазеркалье — я хоть повеселюсь…
— Как ты?
Казалось, Бестия сейчас сбросит свое зеркало с крыши.
— Избавь меня от дурацких вопросов! Здесь полно выхлопных газов, тупых людей, нежити, здесь нет только мальчишки, девчонки
— Они бежали?
— Скорее всего, потому что не могли пробиться обратно, — неохотно отозвалась Фелла, — выход был блокирован нежитью. Пришлось повозиться.
Она сказала это с небрежной бравадой, но в устах Феллы «пришлось повозиться» обозначало очень серьёзные проблемы. Особенно для боевого звена из двух шестнадцатилетних магов.
— Ты не пострадала?
— Я говорила насчет дурацких вопросов. Что у тебя еще?
— Вонда утверждает, что нежить появилась и в артефактории.
— Наверное, и их обуяло желание почитать Перечень, — отрезала Бестия. — Название браслета не изменилось еще раз?
Экстер печально покачал головой.
— Значит, Геката. Хм, Вонда и Гробовщик — оба не в своем уме, но тут им можно и поверить. Ты выяснил об артефакте хоть что-нибудь?
— Не слишком много…
— Боги, прокляните того, кто взял тебя директором… Что? Что ты так грустно моргаешь? «Гидра»?
Экстер покивал, не отрывая взгляда от ее искаженного розовым стеклом лица. Бестия цинично прищелкнула языком.
— Детишки — покойники. Что будет, если надеть артефакт или попытаться снять фон? Я имею в виду себя, конечно.
Экстер замотал головой с такой силой, что пряди его черного парика заколыхались из стороны в сторону.
— Даже не думай об этом, Фелла! Снятие фона, возможно, грозит частичной одержимостью. Но при надевании на руку мага, особенно артемага… Это может вызвать…
— …ее, — закончила Бестия мрачно, — я не слабоумная. Ну, прощай.
Красная галька опять стала розовой, а зеркало — бесцветным. Перед глазами у Экстера возникло его собственное бледное лицо. Он вздохнул и отодвинул зеркало. Хотел было что-то написать, поглядел на стихотворение и вывел с усилием:
Лишь отыщи из сотен многих
Заветное касанье уст.
И принялся перечитывать написанное стихотворение, не замечая, как перо выводит внизу дополнительную, не рифмованную строчку:
Я не верю, что они уже в Мире Покоя, Фелла.
Перо перестало скрипеть.
Директор, а вслед за ним и кабинет за компанию погрузились в задумчивую тишину.
* * *
До покоя было далеко. А до мира иного — рукой подать.
— А-а… ка-ко-го черта я взялся спасать девчонку?!
— Ы-ы, почему я вовремя не свалил из Одонара?!
— Заткнись и голову пониже!
— Сам не ори! Отползай налево… направо… поползли куда-нибудь!
От стены на их головой полетели кирпичи и каменная крошка. Макс откатился в сторону хорошо поставленным приемом, Кристо тоже не пострадал, по принципу «дуракам везет». Оба скорчились у той стены, которая еще осталась от их убежища.