Синяя папка. Сережка. Давным давно была война...

Колесов Василий

– Никифорович, ну ты что, не первый день воюем… Давай, соберись, нам еще за них отомстить надо! – попытался поддержать сержанта капитан.

– Так товарищ капитан! Совсем ведь мальчонка! Кто ж его в десант пустил! Кто ж его пустил… - сержант встал на колено, тихонько погладил по голове, поправил всклоченные окровавленные волосы и постарался смахнуть окровавленную пыль и копоть с лица мальчишки.

– Здесь только добровольцы были… Как его взяли… - поддержал капитан сержанта.

– Товарищ капитан! А мальчишка – теплый! – сержант быстро скинул с окровавленного,

опаленного тела бушлат, расправил робу и приложил ухо к груди, прислушался. – Живой! Сердечко еле-еле стучит…

– Везунчик, в рубашке родился! Никифорович! Если б не ты… Закопали бы мальца! – капитан искренне был рад чуйке сержанта. А ведь его разведчики проверяли – вдруг кто живой. А тут не понятно, толи сердечко еле стучало, толи посмотрели, что вся голова и шея в крови и посчитали, что с такими ранами не живут.

Сержант подхватил мальчишку на руки и побежал к тому месту, где санитары 99 мотоциклетного батальона оказывали помощь раненым.

– Девочки, помогайте - спасайте!

– Сержант! Ты рехнулся? Он же мертвый… Мы этого мальчонку уже видели, там в рядке - у него ж вместо головы … сам знаешь. – возмутилась военфельдшер.

– Да живой он! Теплый …

– Сержант… после огня все теплые…

– Вера, да сердце бьется!

И тут мальчишка еле слышно застонал.

– И правда живой… Только, не жилец… - начала было фельдшер.

– Да не умничай ты! – не выдержал сержант.
– Смотри, что можно сделать!

Фельдшер стала аккуратно «колдовать» над мальчишкой:

– Голова разбита в двух местах, череп похоже цел, но это уже врачам смотреть, пока – перебинтуем, рана плеча, возможно – перебита ключица – пулевое… Большая потеря крови… очень большая. Если выкарабкается – счастливчик.

– Верочка! Ты же у нас Верочка – ты в нас веришь, а мы живем! Да он уже счастливчик – чуть живого не закопали!

– Ну, что? Выживет? – подошел капитан Субботин.

Товарищ капитан, много крови потерял, не понятно, что с головой… Будем верить! – улыбнулась фельдшер.

После успешной операции два врача – хирурга устроили небольшой «перекур».

– Лариса Михайловна! У меня – дежавю… - молодой врач-хирург постучал себя рукой по голове.

– Что случилось, Петр Васильевич? – поинтересовалась у молодого коллеги, повидавшая многое в жизни и на войне, майор медицинской службы.

– Вы знаете, что я был переведен сюда из СЭГ- 1857…

– И-и-и?

– Мы сейчас оперировали мальчишку, так вот, пулевое на груди у него штопал я, причем выписать мальчишку и отправить в суворовское должны были совсем недавно! Только мальчишка, за пару месяцев, будто стал крепче, рослее…

– Ой, Петр Васильевич! Они же растут как на дрожжах, мальчишки эти… Неужто не знаете? – улыбнулась Лариса Михайловна.

– Лариса Михайловна, только вот рана, что я зашивал, выглядит старой… Вы же сами ее видели и сказали, что у парня вся левая сторону уже в «дырках», что он – везунчик: и голова почти цела – небольшие пробития, и пуля два раза выше сердца прошла.

– А когда

вы его оперировали?

– В ноябре, где-то в середине ноября 1943, если не ошибаюсь… Его должны были выписать из госпиталя, отправить на восстановление, а оттуда – отправить в суворовское, в тыл! А сегодня – 28 марта! Я его видел последний раз в середине февраля, он еле ходить начал, а потом меня направили сюда.

– Он, конечно, мог сбежать на фронт, но восстановиться… -высказала предположение Лариса Михайловна. – Может вы что- то путаете? Может, просто устали, и Вам надо передохнуть?

– Лариса Михайловна! А давайте на спор! Я Вам сейчас постараюсь вспомнить его приметы, даже как его зовут!

– Капитан, на шоколад? –поддержала спор майор.

– Обижаете, Лариса Михайловна! Я же знаю, что Вам он придает силы… С меня шоколад, а с Вас – обучение всем хирургическим премудростям!

– Ох, и хитрец, Вы, Петр Васильевич! Вы же и так, отличный специалист!

– Ну что Вы, Лариса Михайловна! Мне до Вас еще – ого-го, сколько учиться и практиковать!

– Не надо лить мед на сахар! Давайте, говорите Ваши приметы! – растаяла от комплементов майор. – А то уже пора оперировать следующего…

– Пара секунд… - молодой хирург немного задумался, вспоминая. – Зовут его Сережа… Сергей – Воробей.

– Воробей – фамилия? – не поняла майор.

– Так его в госпитале прозвали, Стреляный воробей – из-за ранений, а фамилия – незабываемая – Партизанов!

– Действительно – не забыть… Стреляный, говорите? Кроме пулевого в грудь и касательного слева по ребрам – есть еще?

– Именно! «Правое бедро», пулевое, медиальная широкая мышца, сквозное, чуть выше колена; сквозное, пулевое, «грудь – спина» Вы видели, я ее зашивал; касательное – ребра – тоже видели; ранение головы, касательное, над левым ухом! Кажется, все!

– А шрам в районе 9-10 ребра? Забыли? Неужто не заметили?

– Заметил, но его не помню… А еще не помню у него шрама на шее…

– Кто за ним будет ухаживать? – Поинтересовалась майор.

– Скорее всего, если к тяжелым, то Макеева и Свиридова, вот они и расскажут…

– Договорились, Лариса Михайловна!

Через 8 дней, вечером, в дверь комнатки Ларисы Михайловны постучались.

– Входите! Открыто! А, Петр Васильевич, что-то экстренное? – доктор сидя за столом посмотрела на открытую дверь.

– Нет, Лариса Михайловна, все спокойно… Только вот мне не спокойно… Вот Ваша шоколадка! – капитан сделал пару шагов в комнатку.

– Заходите, присаживайтесь… Рассказывайте по порядку – это другой мальчик?

– Он очнулся, назвал имя и фамилию – Сережа Партизанов!
– грустно сказал капитан.

– Ну, так Вы правы оказались! Зачем шоколад?

– Лариса Михайловна! Все, что я сказал из ранений – у него в наличии… Но! Я не могу вспомнить, чтоб у него были еще и осколочные правой части спины и серьезное ранение в районе правой подмышки! Ему с такими ранениями лечиться от 2-х месяцев! Не было их! Не было всего полтора месяца назад!