Системный сбой
Шрифт:
– Ты ж дома графин высадила! – подивился Димка. – Да и неприлично так в гости заявляться, как попрошайка.
– Я не попрошайка! – Иринка остановилась, чтобы сверкнуть глазёнками. – Папка сказал, что у Сергея Сергеевича для меня что-то интересное! А я сок хочу – он очень интересный!
– Ну, Самохин... – Целтину оставалось только покачать головой.
– Сергей Сергеевич, я схожу, – подорвалась Женя, но Димка встал на пути.
– Жень, давай я сам?
– А что такое? – Женя машинально коснулась ладонями лица, принялась испуганно ощупывать кожу.
Димка загадочно
– Да всё хорошо. Просто я не один. Там ребята во дворе ждут. И некоторым на глаза лучше не попадаться. То есть... Они, вообще, нормальные, просто... зануды такие, – Димка поёжился, давая понять, что и сам бы бежал от таких друзей без оглядки, только долг дружбы – он превыше всего, нужно стойко терпеть все тяготы и невзгоды.
Последнее Женя нафантазировала уже сама, а потому прыснула в кулачок, не заметив две тени, промелькнувшие по противоположной стене.
– Кто это тут зануда? – прозвучало с хрипотцой.
– Ничего себе... Так это настоящая лаборатория?! – Старшеклассница с кудряшками, средненького роста в платьице и сандалетах на босу ногу озиралась по сторонам, явно пребывая в замешательстве от увиденного. – Прям как в сериале.
– А вы чего припёрлись? – Димка покрутил пальцем у виска. – Вы себя в зеркале-то видели? Вами только светский бомонд пугать. Черти.
Ирка с разбегу бухнулась Мати в живот, отчего девочка охнула.
– Ирка, балда! Я рожу сейчас!
Мелкая заливалась, сидя на пятой точке, бухая пятками по полу. Волосы облепили лицо, платье шиворот-навыворот, руки вертикально вверх, как у ныряльщика, – ей богу, с потолка свалился барабашка и теперь не знает, как укатиться под кровать, потому что кровати, как таковой, попросту нет, а все углы просматриваются.
Женя облокотилась о стол, положила подбородок на ладонь, прикрыла пальцами лицо, силясь не заржать, как идиотка, – было что-то яркое в этих подростках... некое завуалированное проявление человечности; взбалмошность, присущая только здравомыслящим индивидам, не обременённым ворохом повседневных проблем, которые пеленают по рукам и ногам, не позволяя просто радоваться жизни, не потому что так надо априори, а потому что – и впрямь хочется!
«Они же всего лишь дети... – Женя вздрогнула, ловя себя на том, что наблюдает процесс поведенческих взаимоотношений. – А я дура, не могу даже на минуту отвлечься, пытаюсь отыскать всюду закономерности. Те самые, которых попросту нет, поскольку предо мной биологические нейросети, поведение которых не может быть запрограммировано. Они такие, какие есть. Пока ещё они далеки от того шаблона, под который мы хотим подогнать их сами. Или всё так и задумано где-то там, а программа всё же существует?»
Стараясь не совершать суматошных движений, Женя кое-как поправила монитор, глянула, как там Соня, – девочка молчала, по всей видимости, испытывая неловкость. Женя посмотрела на закатывающуюся Иринку, на Димку, пытающегося поднять сестру за шхибот, на девочку Мати, обнимающую себя за живот, на стоящего чуть в стороне коренастого паренька в кожанке, рваных джинсах и сланцах, исподлобья наблюдающего за сценой бедлама, наконец, на Целтина, застывшего посреди всей этой вакханалии,
– Стоп!
Женя не расслышала собственного голоса; на глазах разыгралась пантомима из мультика про Карлсона, когда вернулись родители, трезвонит дверной звонок, а все персонажи застыли на своих местах, даже которые до этого летали в воздухе! Ситуация была комична до невозможности, и Женя бы наверняка рассмеялась, позабыв свои недавние мысли, если бы не одно «но» – она могла поклясться, что секундой ранее в углу на стене, где стык с потолком, и впрямь что-то висело... затаилось... наблюдало...
Женя моргнула, тряхнула головой. Когда заново открыла глаза, все смотрели на неё родную в явном замешательстве.
– Сколько вы тут уже сидите? – просипел парень в кожанке, поглядывая с каким-то чрезмерным недоверием. – Что-то мне подсказывает, одной ночёвкой тут и не пахнет.
– Заткнись, Гнус! – осадил Димка, оттаскивая разинувшую рот Иринку от охающей Мати. – Ты тут вообще никаким боком не встрял! Чего припёрся?
– А ты хаботник на меня не разевай, деятель. Вот в бомбаре окажемся, там и посмотрим, что ты за фрукт или овощ...
– В бомбаре? – Женя на всякий случай ещё раз глянула в угол, но не обнаружив там ничего интересного, смерила взглядом ощетинившихся подростков. – Хотите сказать, в бомбоубежище?
Ребята оглянулись, оба раскрыли рты, видимо намереваясь послать встрявшую поперёк девушку каждый по своему маршруту – так, по крайней мере, показалось самой Жене, – однако, не достигнув компромисса по поводу того, чья тропа с ухабами круче, вновь сцепились между собой.
Ирка заныла, принялась раскачиваться, как припадочная, чуть было не угодила головой в дверной косяк, благо Мати подоспела и подставила руку.
Целтин кое-как поборол ступор, всё же прогулялся до холодильника – в первую очередь для того, чтобы собраться с мыслями. Мимоходом заметил на барной стойке позабытую кем-то «Упсу» с лимонным вкусом. Наверняка Женя страдала головой, но выпить забыла, по традиции заглушив спазм изрядной порцией кофеина, – кому, как ни Целтину знать, ведь и сам устраивал организму подобную встряску, после которой шестерни в голове вертелись сутки напролёт, большей частью по инерции. Колесо оказалось большим, точь-в-точь, как показывали в рекламе. Целтину сделалось интересно, зашипит ли, если добавить воды? В найденном возле ржавой раковины стакане и впрямь зашипело. Пахнуло лимоном, прозрачная поверхность вмиг сделалась мутной, таблетка плясала на дне, быстро уменьшаясь в размерах. Дальше Целтина потянули за подол халата. Не дав опомниться, выхватили стакан. И почти уже выпили, благо не оказалось той самой трубочки, из-за которой и разразился недавний сыр-бор.