Сияние обманчивого Меркурия. Пятая книга

Хатбуллин Ленар Гиниятович

Темнота обнимает за плечи Адама и Астру. Они проваливаются под толщу льда, где ничего нет. Есть комната, в которой будут находиться. Или съедать себя, когда не влияют на прежнее состояние. Или хоть частью на реальность.

Зрение пропадает в момент соприкосновения со смертью. Она является отражением учёного, ведь он её придумал. Герои поверили, как она произошла и случилась с ними. Реальность в нашей голове. Но темнота ей завладела. Саван ночи. Огни святого Эльма. Видения иллюзий…

Глава 38. Дорога, уводящая в темноту

В глазах сверкают огни, которые ни о чем не говорят, ведь в них нет ответа на вопросы.

Извечная чёрная черта, итожащая пройденный путь. Это концовка или начало? Если начинается, почему складывается ощущение, что за ней ничего нет? Обрыв памяти, где герои забывают, откуда произошли, когда думали обособленно, не связанно с учёным. Ведь он стал явлением разума в точном значении памяти. Позади неё, где нет личности, есть отказ об собственного «Я». Адама и Астры не существует. Есть только стертые грани, которые прежде существовали, а теперь с них сошёл дым жизни. Нет телесности, по которой можно сказать, что всё существует в реальности. Не только копия, которая проходит на том берегу несуществующей версии жизни.

«Как это не существует?» – спросил зритель, наблюдающий за стороны. Есть действующие лица: учёный, Астра и Адам, но последние не включаются в жизнь и сценарий. Не отвечают параметрам сознания, чтобы являть, что заложено желанием. Именно волей к жизни, когда идешь, шагами обозначая пройденный и будущий путь. Знаешь, куда ступишь, куда идешь и придешь в финале обозримого знания. Мы идем по направлению сторон света. Но для героев не существует собственных координат. Они содержатся по ту сторону движения, где есть приказы нитей, кукловода. И ничего, кроме них, ведь он властвует над всем, что включено в параметр жизни, которая утекает через пальцы, не готовые удержать ничего в своей жизни. Кажется, что и она не будет долго находиться в руках, а также уйдёт, и не вспомнишь, а жили ли они вообще или все-таки нет?

Есть посмотреть на ситуацию в спектре знания, бывшего в мозге, то сложится впечатление – происходит вне событий, включенных в жизнь. Не ощущаются события на сцене реальности, в которой есть тени от чужого сознания. Оно сильнее влияет, если поверить в отражающиеся состояния. Чем ближе в глазах, тем больше ощущение близости к неизбежному року. Он назревает, как ближайший взрыв крика в мозгу. Кричишь, не слышишь себя, хоть сорвал уже связки, которые не готовы к таким сильным нагрузкам, которых стало больше, чем оставшихся сил, не могущих справиться с тяжестью яви. Или безумия?

Подобно эриниям за Орестом, преследует чувство. Срывается вниз птицей, семеня безрассудством и отсутствием положением во времени. Стандартные координаты не содержат положение вещей, стирающихся из ощущений себя, как в вакууме. Мысль, летящая со скоростью света, не озаряет простор разума. Не содержит числовое значение, передающееся через нейронные связи. Они стираются под потоком, обозначающего нулем Адама и Астру. Их выдергивает из отношения к жизни, как значимые фигуры шахматной игры, которая решает играть по своим правилам, известным только кукловоду. Он означает равенство между всеми неизвестными переменными в уравнении, от которого зависит хрупкая жизнь, висящая на волоске от падения дамоклового меча. Ещё немного и упадет.

Темные фигуры, представляющие собой луч разума, проходят через призму восприятия героев. Они были изначально светлыми, но насыщение отрицательной световой волной уничтожает остатки хорошего ощущения. В чувстве, заполненном темной материей, нет тяги к прежнему значению. Нельзя откатить изменения, если ты упал во мрак. Героям суждено блуждать во тьме, как одиноким странникам в ночи.

Блуждать в вечном времени, как странник или Агасфер, не находящий

в себе, да в любом другом доме предела. Утрачена первоначальная цель, как свойственная живому человеку, – жажда к жизни. Не находят герои первоначальные виды, когда радуются реальности, не распадающейся на сотни оттенки граней, в которых каждый взор видит себя по-разному. Это инертная среда, нет сомнения, что не угадаешь лицо истины, как не находишься напротив, визави взгляда понятие, чтобы узнать, это ты. Адам забывает, кто он. Астра не отслеживает точку восприятия яви…

Прерывистая линия кардиограммы танцует иглой взлёт и падение. Вновь падает, не выдерживая напора: учёный сильнее, что можно поведать или узнать. Или удостовериться в собственных силах. Но где они? Долгое время нет насыщения в качестве жизни, как явной для взора, направленного внутрь. Знаешь, что дышишь или вдыхаешь воздух, как черту жизнедеятельности. Даже она стирается, шаг за шагом вдоха уступает влиянию кукловода. Он сильнее, чем помыслили.

Стандартная мысль не описывает ситуацию: не вписывается в вираж как машина, не способная угнаться за бешеной скоростью. Падает под откос жизни – не может жить, как жила. Если начертить структуру дыхания героев, то они не ощущают реальность как зрение или присутствие в элементах пространства. Оно теряется в том, что его окружает. На этом фоне Астра и Адам – бледное подобие. Лишь черта…

Раньше значили больше, чем предполагалось и думалось. Это априори, а не стирающимся во времени, когда не знаешь, куда обратить взгляд, чтобы найти и реализовать на полную мощность. Ты знаешь, как смотреть, то в отсутствии причин для зрения, нет себя, как вида, что достижимо. Без цельности – нет очерченного маршрута стрелы. Она падает, не достигая во времени. Врезается в землю без натяжения. Лук не ощущает силу стрелка. Руки устали быть в постоянном напряжении.

Есть усталость от момента мышц, ибо преследует темная энергия, которая решила, что будет рисовать на отсутствующих лицах картину. Герои, камера обскура, в которой есть отбрасываемая тень, но без значения. Это лучше, чем быть отображаемым явлением. Бледная тень, подобие, что было. Осколки империй. Рушится целостность ткани яви. Элементы систем.

Пространство теряется в значениях, его определяющих. Себя забывают, не зная, как определить точку дыхания. Где начнется или закончится. Где будет определен взгляд в пропасть, если нет ничего за гранью реальности.

Как отследить в состоянии, где ничего не зависит от множества причин? Когда не тянешься к свету, не смеешь посмотреть на него, ведь устал от лучей, не греющих, а выжигающих поверхность глаз. Стертые грани прежнего явления – глаза не могут оцифровать свет. Нет побуждения к деятельности. Нет следования за гранями, от которых зависит, обретет ли герой себя или забудет. Возьмет ли меч в руки, чтобы сразиться, а не упадет перед проблемами. Им это только и нужно, чтобы герой не имел сопротивления. Ничего нет, где нет воли, двигающей вперёд.

Подобные герои, но вышедшие из прежнего состояния, что смогут явить и сделать. Когда нет событий или прерывистого мазка на полотнах жизни. В них должны были быть четкие грани, чтобы поведать четкость реальности. Что рисуешь, но это не доходит до памяти, как зеркальная черта или явь, за которой скрывается мотив и побуждающие элементы. Без них ничего не пребудет. Под лежащий камень вода не течет и не подтачивает.

Утрачивает последние силы герои, склонные думать, что движение – вред. Им проще быть в расслабленном виде, когда позволяешь змее сжать сильнее, убивая до конца. Дать власть. Может, отпустит. Или раздавит. Нет реальности, где есть согласие с роком.