Скальпель для шейха
Шрифт:
Жесть! Жесть, потому что от одного его задумчивого взгляда у меня ускоряется дыхание. И я непроизвольно сглатываю. Вчера у камина я была такой непослушной. Что такого в том, что я здесь, с этими мужчинами, что заставляет меня чувствовать себя такой распутной?
В гостиную заходит Алекс. А вместе с ним и веер запахов от готовящегося обеда. Они явно жарят мясо. Потому что пахнет настолько вкусно, что мой рот составляет конкуренцию киске. Он тоже полон слюней. Я и сама не знала, что так проголодалась.
—
И Галиб возвращается с ним на кухню, чтобы помочь. Я делаю шаг за ними, но Марс выдвигает стул за обеденным столом, показывая строгими жестами, что нам следует поговорить.
Как же хочется ему отказать! Просто невыносимо хочется…
21
Я сажусь к столу и с некоторым мучительным сомнением размышляю о том, что разговор, безусловно, нужен.
Нужен?
Точно нужен???
Да, кому он к черту нужен?
Точно не мне!
Все это время Марс обходит стол, садится напротив.
Вообще не стесняясь, как Бармаглот. Не хватает только зеркальца…
Чтобы посчитать пузырьки воздуха, оставшегося в пене его сногсшибательной харизмы.
Насколько же осмысленным и опасным кажется предстоящее общение.
И в то же время я боюсь выдать себя.
Перед Галибом и даже Алексом, и тем более перед Марсом.
Что сказать мужчине, соблазнившему тебя накануне?
Секс, конечно, был классным. Я не знала, что девственницы способны кончать в первый раз. И вообще, много не знаю…
Слова и фразы лопаются внутри головы и будто растворяются, не появившись. Так, на уровне ощущений. Киска с саечкой, я тут с попыткой усидеть на месте и мужчина, что был во мне несколько часов назад и теперь сидит напротив, — бурная смесь в крови и мыслях.
А он прямо как папочка после родительского собрания.
И много у тебя двоек за четверть, детка?
Нет, только кол за верность.
Мои вежливые: «Не болит ли у него член?», «Как ему секс с девственницей?», «Спасибо, что не спрашивает, как я вообще?» — эти вопросы от меня, как замыслить доброе дело с греховным смыслом. Они не к месту.
После них останется только проверить, есть ли у него стояк под столом.
Я чувствую себя идиоткой и потому с умным видом молчу.
Благопристойно и благовоспитанно… Чинно и смиренно, почти каясь.
И, кажется, от этого Марс хмурится еще больше, чем в машине накануне. У него явно сдвинуты брови и напряженное выражение лица.
Я стараюсь не встречаться с ним взглядом. Вместо этого рассматриваю его самого.
У него мощная фигура, гордая осанка и мускулистые,
— Продолжаешь играть в игры, Вера?
Я отвожу взор на свои руки, что держу под столом. Нервно тереблю пальцами край одежды.
Странный вопрос.
— Хочешь поиграть?
Поднимаю испуганно взгляд.
Поиграть?
Да, он в своем уме? Речь вообще о чем? Какой там поиграть? О чем он спрашивает? И за кого вообще меня принимает? И как?
Он спросил совершенно неприлично, имея в виду совсем иное. Потому что в этот момент на кухонном столе нет никаких игр, только две чашки кофе.
От его темного мужского взгляда, от выражения на неустрашимом лице — я краснею и качаю головой.
Мне нужно что-то сказать, четко обозначить позицию, так чтобы было все всем понятно. Но при этом, если кто войдет сюда, не понял, о чем мы вообще разговариваем.
— Вера!!?
Слова как хлыст. Я подскакиваю со стула, резко на ноги. И, не говоря ни слова, выбегаю из столовой. Ну его в протест!
Буквально через два шага налетаю на Галиба и оказываюсь в его надежных руках.
— Эй, ты чего такая взъерошенная?
Я не взъерошенная… жутко реветь хочется.
— Как охота? Вы хорошо съездили? — первое, что мне пришло в голову, пока его руки обнимают и прижимают к себе.
— Очень круто. Оттянулись по полной. А ты чем занималась вчера?
— Я? М-эх! Валялась у камина, читала книги. Библиотека тут большая.
— И это все?
Быстро поднимаю на Галиба глаза и честно киваю.
— Что-то интересное нашла?
Неужели он мне не верит?
— Ну да, несколько хороших книг.
— Дядя же вернулся рано. Вы разве не вместе провели вечер?
Господи ты, боже мой! О чем он спрашивает? А гораздо важнее, о чем он не спрашивает, а? Тщательно и отрицательно мотаю головой, стремительно перевожу взгляд на его грудь, ощущая, как под ступнями скрипит пол. Трещит от моего наглого вранья.
— Он поздно приехал. Я видела его, но не общалась. Знаешь, я думала, здесь будет весело.
Я обнимаю его за талию и прижимаюсь к нему сильнее, показывая всей собой, как мне хочется его внимания и ласки. Даже не пытаюсь думать, что там делает Марс. Какая, собственно, разница, когда я и Галиб тут.
— Значит, скучала по мне?
— Очень, — отвечаю я, фактически целуя его губами в грудь, ощущая ткань, удары его сердца.
Оно бьется у него ровно, спокойно, в то время как мое жалкое, от лжи и страха, что Галиб догадывается (тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог…), колошматится. Как больное, как безумное, и я ничего не могу с этим поделать.