Скальпель для шейха
Шрифт:
Назовём вещи своими именами. Я хочу его толстый член в себя.
Второй раз за сутки.
Ведь раз уж всё равно мы это делали, то, как бы это ни звучало неразумно и нелогично, а все олени и обезьяны давно подохли, я разрешаю себе чувствовать.
Отпускаю себя на волю, на свободу… на хуй.
Маленькая развратная шлюшка во мне раздвигает очаровательные ножки для большого плохого дяди.
Я ощущаю себя распутной и дерзкой!
Потому что это вот-вот вновь случится.
Марс не скрывает, что собирается оттрахать меня.
Предвкушая очередную дозу наслаждения, я закрываю
Он настойчиво подталкивает меня к открытию себя.
С моих губ срывается негромкий звук, когда пальцы быстро сдвигают ластовицы шорт и трусиков в сторону. Я откликаюсь на касание его настойчивых ласк яростным выдохом.
Его пенис и эрекция упираются в мою идеально выбритую щель. В отличие от высокомерного и холодного Галиба, он не дразнит меня. Он прижимает свой большой член к моей маленькой дырочке и толкается внутрь.
Задыхаюсь от его размера и несдержанно хнычу, мысленно умоляя быть более нежным. Наслаждаюсь нескромным, абсолютно недвусмысленным ощущением того, как он уверенно всаживается в меня, растягивая под себя и заполняя вагину своим объемистым пенисом.
Тяжело дышу, дрожа всем телом в попытке принять его в себя. Я задыхаюсь, понимая, что, несмотря на прошлую ночь, ощущаю его размер огромным.
— Я всё ещё большой для тебя, малышка, — шутит он, замедляясь и ловя мои губы в страстном поцелуе.
Он овладевает мною, растягивает, но этого недостаточно.
Хочется большего.
Я не чувствую, как его яйца ударяются о мои половые губки, потому что он не входит полностью, прежде чем немного выйти. Марс сжимает мои бёдра и начинает трахать меня, входя глубже с каждым толчком. Жадно. Ненасытно. Я мгновенно начинаю стонать, не в силах молчать. Крепко хватаюсь за раковину, защищаясь от его мощных толчков.
Господи боже, как мне это всё нравится.
Мне по душе, что он всё контролирует. Есть сладость в том, чтобы раздвигать ноги для его вздыбленного члена. Нравятся звуки, которые он издаёт во мне, и как ноют и пульсируют болезненно соски. Каждый толчок заставляет трепетать от наслаждения. Киска с туго сидящим в ней членом рождает в теле восхитительные тающие эмоции.
Сдерживать стоны становится всё труднее.
Хочется громко охать.
Приходится держать себя в руках, чтобы Алекс и Галиб не услышали нас в гараже. К счастью, из крана льётся вода. Шум заглушает часть звуков. Пожалуй, ситуация вышла из-под контроля. Я не это планировала. И все мрачные прогнозы моих подруг пусть и не оправдались полностью, но частично сбылись.
Ведь я трахаюсь не с Галибом, а с его дядей. Девочки были бы в ужасе. Ведь общение с такими, как он, это на время.
Он миллионер, плейбой, взрослый дядька, который не собирается жениться только потому, что лишил какую-то девчонку девственности. В наше время так уже не поступают даже обычные люди, не говоря уже о подобных ему.
И, тем не менее, этот мужчина трахает меня.
Хищно.
Неуемно. Бесстыдно.
Упоительно. Страстно!
В глазах моих родителей это худшее, что я могла сделать. Они оба были бы в ярости
Сладостная боль в киске смешивается во мне с невероятным наслаждением от ласк и объятий фактически чужого мужчины. Незнакомца. Я трепещу, чувствуя внутри тепло от его скользкой тверди, и у меня слегка кружится голова от внезапно накатившей по телу слабости, пронизавшей самые глубины моего естества странным ощущением — как будто знакомым и вместе с тем совершенно непривычным.
Дрожь усиливается, когда Марс начинает крайне яростно вводить заострённую головку пениса в расширенное эластичное кольцо вагины. И внутри всё взрывается красочным, восхитительным оргазмом. Я не сдерживаю громкого стона от прекрасного блаженства.
— Да, — порычал довольный он, убыстряясь, вгрызаясь в сокращающееся лоно ещё крепче. — Чёрт, Вера, чувствуешь, как твоя тугая дырочка напрягается под моим большим членом? Тебе нравится?
Я могу только выдыхать, захлёбываясь волнами блаженства, не в себе и не своя. Вместо этого просовываю одну руку между своими половыми губками и отчаянно тру клитор в такт жёстким толчкам. Ловлю новый приток волн.
Я — сёрфер!
Ощущения от его ударов и трения от моих движений навстречу ему переполняют меня, делают достаточно влажной и эластичной, чтобы он весь проник внутрь. Шлёпки больших яиц, ударяющихся о мои половые губки, доводят меня до крайности. Мне приходится воткнуться в него лицом, чтобы заглушить крик.
Боже, как хорошо! Я не могу!!!
После того как мы оба кончаем, я поворачиваюсь к нему. Моё сердце подпрыгивает в груди при виде его довольной улыбки. Наклоняю голову к Марсу, надеясь на его поцелуй. Я хочу, чтобы его губы были на моих губах. Хочу нежности. Почувствовать заботу, оказаться в его объятиях. И он целует меня, ласково обнимая.
— Ну что, теперь готова рассказать обо всём Галибу?
Отрицательно качаю головой. Не дура ли я, а?
— Как ты понял, что я хочу тебя?
Хмыкает в ответ. Вероятно, это было очевидно.
— Значит, каждый раз, когда ты будешь сомневаться, нам придётся делать это снова и снова, — сообщает он.
И здравствуй, Бэмби, потому что я ничего не понимаю.
— Что это?
24
Зачем я играю?
Потому что могу.
Я всегда понимал, что использую девчонок. Я делал это раньше, и Вера не первая и далеко не последняя. Придется изображать раскаяние. Но оно ведь не самоцель. На самом деле я жажду вовсе не секса.
Безумно вожделею, алчу, рычу от желания шнырять во тьме и выискивать свежее мясо. Для меня нет ничего святого. С ранних лет я получаю от разрушения особое наслаждение. Мне нравится наблюдать, как у девчонок от ежедневных страданий постепенно уменьшается запас прежних представлений и ценностей, как тают тупые мечты и сучьи надежды! Они все… Все до одной превращаются в кусок мяса, сплошной комок нервов. Жалкий, оголенный, трепещущий, вот-вот лопнувшие тугие струны в раскаленном воздухе от разгрома психики.