Скандинавский король
Шрифт:
Глава 2
А К С Е Л Ь
— Нет, — говорю я Майе, мой голос гремит. — Нет. Нет. Нет. Абсолютно нет.
— Но Аксель, — говорит она. — Она одна из лучших кандидатур.
Я качаю головой, сцепив руки за спиной, глядя в окно на сады. Я ненавижу это. Ненавижу, что мне приходится выбирать няню, заменяющую мать для моих детей. Так не должно быть.
Это
Я не могу прожить и часа в день, не напоминая себе об этом.
Я прочищаю горло. — А как насчёт той, которую ты привезла из Германии? Та, у которой родинка между глаз и волосы в ушах.
Майя насмехается. — Аксель. Дети были в ужасе от неё. Они называли её ведьмой.
—
Ужас полезен для детей.
— Ты не знаешь, что говоришь. И Клара, и Фрея, кажется, просто обожают мисс Аврору.
— Она австралийка.
— И что?
— Ты сказала, что она француженка.
— Я не говорила. Я сказала, что она во Франции и уже семь лет работает там помощницей по хозяйству и няней.
— Она мне не нравится.
— Ты едва с ней познакомился, — продолжает Майя. — Ты взглянул на неё и отмахнулся от неё. Довольно грубо, я бы сказала, — добавляет она под вздохом.
— Я слышала это.
— Ну, это то, что сказала бы тебе твоя мать.
— Как будто она мисс Солнышко.
— Аксель. — Она наставляет меня в тишине.
Я поворачиваюсь к ней лицом. — Она не умерла. Я могу свободно говорить о ней. И если бы она была там, наверху, она бы первая согласилась с моей оценкой.
Она вздыхает и проводит обветренной рукой по лбу. И моя тётя Майя, и моя мать были воспитаны в духе правильности, строгости и вечной элитарности. У Майи под её ледяным фасадом скрывается золотое сердце, а у моей матери — нет. Я знаю, что не должен говорить плохо о ней, учитывая, что она постоянно в больнице и под сильными лекарствами, но это то, чему она меня научила.
— Тогда назови мне вескую причину, почему ты отказываешься.
— Я твой король. Мне не нужна причина.
Она сужает глаза. К сожалению, подобные разговоры не действуют на неё так, как на остальной народ.
— Я должна ей что-то сказать, — говорит она.
— Тогда скажи ей, что мне не нравится её лицо.
Её глаза выпучиваются. — Боже мой. Что с тобой не так? Я не могу этого сказать.
Я пожимаю плечами. — Это правда.
— Ты сошёл с ума? Ослеп? Эта женщина очень красивая.
— Я знаю. В этом-то и проблема.
Или это будет проблемой. Мне не нужны отвлекающие факторы в моей жизни, и мне точно не нужно повторение того, что я испытал в груди, когда посмотрел в её большие карие глаза. Это было чертовски больно.
— Аксель, я не видела, чтобы ты дважды смотрел на женщину с тех пор, как…
— Дело не во мне, — поспешно говорю я ей. — Такая женщина, молодая, привлекательная, долго
— Я уверена, что она одинока.
— Верно. Что делает ситуацию ещё хуже. Найди кого-нибудь, кто более…
Я поднимаю брови, ожидая, что она заполнит пробелы без моих слов.
— Ты хочешь нанять кого-то менее привлекательного, так?
— Я просто не хочу нанимать её.
— Это дискриминация.
Я выпустил сухой смешок. — Чего только не бывает в наши дни? Слушай, я уже всё решил. Такая няня, как эта, вероятно, взбалмошная и ненадёжная, и она просто встанет и уйдёт, и мы начнём этот процесс заново.
— Но сэр, она…
Я сажусь за свой стол и занимаюсь бумагами, отмахиваясь от неё рукой. — Отправь её обратно в аэропорт и в добрый путь. Это окончательно.
Я слышу, как Майя вздыхает. — Да, Ваше Величество.
Дверь за ней закрывается.
Наконец-то, можно вздохнуть.
Я опускаю голову на стол и закрываю глаза, позволяя своим мыслям разгуляться на минуту, прежде чем обуздать их.
Это было, мягко говоря, странно, и я понятия не имею, что на меня там нашло. Я взглянул на австралийку, и мне показалось, что что-то пронзило моё сердце. В ужасном смысле.
В ней не было ничего знакомого. На самом деле, всё в ней казалось совершенно уникальным, начиная с бледности её кожи на фоне волос цвета красного дерева, изгиба губ и заканчивая этими глазами. Чёрт возьми, эти глаза. Я не думаю, что когда-либо видел такие большие и карие, как будто она была из гребаного мультфильма. Они полностью застали меня врасплох.
Я не люблю, когда меня застают врасплох.
Моя бдительность повышена не просто так.
И в результате она должна уйти.
Должен сказать, я чувствую себя лучше после принятия этого решения. Я ненавижу осложнения, особенно когда они связаны с чувствами. В моём положении им нет места — можно подумать, что я достаточно усвоил это в детстве. Я, конечно, понял это с Хеленой. И после её смерти я мог бы заклеймить себя этим. Чувства не просто усложняют ситуацию, они убивают.
Боже, как они убивают.
К счастью, зазвонил телефон, отвлекая меня от моих мыслей. Это звонок из одной из различных благотворительных организаций Хелены. Это была её настоящая страсть в жизни, а не я, и её благотворительная деятельность действительно исходила из очень искреннего места. Её часто называли следующей принцессой Дианой — забавно, что это превратилось в пророчество — за её щедрость по отношению к людям, к животным, и это никогда не было натяжкой. Какими бы извращёнными ни были наши отношения и какой бы чертовски жестокой она порой ни была, публика видит её только в лучезарном свете. Несмотря ни на что, я никогда не испорчу её репутацию.