Скандинавский король

Халле Карина

Я не думала об этом. Полагаю, для любого другого человека это может поставить крест на его социальной жизни. К счастью, у меня её нет.

— Ты всегда можешь сказать, что находишься там от имени компании. Знаешь, убедиться, что всё соответствует требованиям.

— Разоблачение неправомерных действий датской королевской семьи. — Она смеётся, вставая со стула и беря со стола пачку сигарет. — Я выйду покурить, скоро вернусь.

Я смотрю, как она уходит, стоя под светом бара, пока люди ходят туда-сюда, темнота быстро опускается, огни проезжающих машин освещают каменные здания в мечтательной манере.

Моё сердце защемило, совсем немного, и я даже не знаю почему. Я чувствую, что мне не хватает какой-то части меня, и эта работа либо отдалит меня от неё ещё больше.

Или ближе к ней.

* * *

— Аврора, добро пожаловать, — говорит Майя, когда я вхожу через боковые двери дворца в фойе. — Как прошёл твой полет? Мне очень жаль, что я не смогла встретить тебя, сегодня было так много дел. Надеюсь, найти Хенрика не составило труда.

Я смотрю на Хенрика, водителя, когда он проходит мимо меня с моим огромным чемоданом и сумкой позади, и благодарно улыбаюсь ему. — Нет, он ждал меня в аэропорту. Я его сразу узнала.

При первой встрече я была не слишком высокого мнения о Хенрике. Я ожидала, что он не говорит по-английски и что поездка из аэропорта будет наполнена тишиной. Но этот парень говорит почти так же много, как и я. В основном он говорил о своей семье (ему тридцать два года, у него жена и ребёнок, он хочет вернуться в университет), но у меня такое чувство, что он сплетник. Он уже рассказал мне о водителе короля, и я знаю, что со временем смогу узнать все грязные подробности о самом короле. Я могу быть очень убедительной.

— Хорошо, — говорит Майя, и, если я не ошибаюсь, она выглядит немного нервной и взволнованной. Она быстро поворачивается к Хенрику и обращается к нему на датском. Затем она быстро улыбается мне. — Я должна помнить, что мне нужно больше говорить по-английски рядом с тобой, иначе это может показаться невежливым. Я просто сказала ему, чтобы он убрал твои вещи в твою комнату.

— Не беспокойтесь, — говорю я ей. — Это мне нужно учить датский, и быстро. Это просто удача, что до сих пор все свободно говорили по-английски.

— За исключением старшего поколения, ты увидишь, что большинство людей в Копенгагене говорят по-английски, и уж точно во дворце. Они могут быть немного, как бы это сказать, стеснительными, но они поймут тебя очень хорошо. — Она сжимает ладони и кивает в сторону зала. — Я знаю, что в прошлый раз я провела для тебя небольшую экскурсию, но я сомневаюсь, что ты смогла что-то из этого воспринять. Возможно, мне стоит провести тебя по залу и познакомить с персоналом, а затем мы сможем приступить к оформлению документов.

Это похоже на первый день в школе, и вместо того, чтобы говорить себе быть холодной и равнодушной, как это было с королём Акселем, я говорю себе быть тёплой и уважительной с каждым, кого я встречаю.

Это не так сложно, когда меня снова представляют Хенрику, или Карле, повару, или Агнес, главной экономке. Они непринуждённо вежливы и приветливы, напоминая мне немного анимационный персонал в фильме «Красавица и чудовище».

Но знаете, настоящие люди.

Затем я поднимаюсь на второй уровень, чтобы познакомить с Йоханом, водителем короля Акселя, о котором мне

рассказывал Хенрик. По словам Хенрика, Йохан — лунатик, которого я, вероятно, увижу бродящим по дворцу посреди ночи. Он также выглядит и говорит, как Ларч из «Семейки Аддамс». Я мысленно помечаю, что не буду кричать во всё горло, если столкнусь с ним, разгуливающим в час ночи, как Франкенштейн, хотя ничего не обещаю.

Наконец, Майя отводит меня в административные помещения в конце, рядом с кабинетом короля. Она стучит в его дверь, и я пытаюсь подготовиться к тому, что снова увижу его, но ответа нет. Не могу сказать, что я не испытываю облегчения.

Затем дверь напротив открывается, и оттуда выходит высокий, худощавый мужчина с глубоко посаженными бровями и бледными, светлыми волосами, одетый в строгий костюм. Он кажется мне смутно знакомым, и я думаю, что, должно быть, где-то видела его фотографию во время моего шпионажа.

— Никлас, — говорит ему Майя и произносит несколько слов по-датски, прежде чем перейти на английский. — Ты знаешь, где он? — Она жестом показывает на меня кивком. — Ей нужно подписать бумаги.

Этот человек, Никлас, смотрит на меня, и если я думала, что глаза Акселя были холодными, то один взгляд на этого парня — это всё равно что смотреть прямо на Белого Ходока⁴. — Han er gaet i seng (пер. дат. — он пошёл спать), — твёрдо говорит он, прежде чем повернуться на пятках и уйти.

Я смотрю на Майю, мои губы сжаты от удивления. — Он только что отчитал вас?

Ей удаётся улыбнуться, и она вздыхает. — Нет. Ну, возможно. Это Никлас. Я бы вас познакомила, но он…

— Неприятный? — поддразниваю я.

Она кивает. — Да. Он… ну, я уверена, что ты услышишь о нем в своё время. Он секретарь короля, так что ты будешь часто с ним общаться. Постарайся оставаться на его стороне.

Теперь я полностью заинтригована. Я буду жонглировать двумя засранцами на этой работе?

— Я знаю, о чём ты думаешь, — добавляет она. — Дело в том, что он через многое прошёл, и, возможно, из-за этого король держит его рядом с собой. Видишь ли, — говорит она, понижая голос и наклоняясь, — Никлас раньше был дворецким Хелены.

Я тихонько ахаю. Но конечно же! Вот почему он показался мне знакомым. — О Боже, это он был за рулём, когда она умерла? Он столкнул их с обрыва.

Майя настороженно кивает и просит меня говорить потише. У меня есть привычка становиться слишком оживлённой. — Это было признано несчастным случаем.

— Я знаю, но всё же. Как он всё ещё может его нанимать? Я даже не думаю, что смогу находиться в одном городе с таким человеком, не говоря уже о том, чтобы быть в одном дворце, зная, что именно по вине этого парня умерла моя жена. Чёрт возьми.

— Аксель может быть странно снисходительным, — признает Майя. — Честно говоря, я и сама не всегда понимаю его. Возможно, это один из способов удержать Хелену рядом с собой. Возможно, они делятся воспоминаниями о ней, и это облегчает боль.

Хм. Я никогда не думала, что Акселю может быть больно. Я чувствую себя немного неловко за то, что теперь называю его Королём Засранцем, учитывая всё, через что он прошёл. Я напоминаю себе, что он потерял свою жену всего два года назад.