Сказание о Синей птице
Шрифт:
Все осуществилось, как и было задумано, но я не испытывал возбуждения и радости.
Так и должно было быть.
Глубоко задумавшись, я бросил белые камни на линии доски, обозначавшие реки Жошуй, Хэйшуй, Вэйшуй, Лошуй, Цзишуй, Хуайхэ, Ханьшуй и Янцзы.
Слава Юя росла с каждым днем, к нему шли люди со всех концов Хуася. Еще никогда страна не была такой сплоченной, как во время борьбы с водной стихией. Восемь крупных рек, отмеченных на доске, были укрощены Юем менее чем за тринадцать лет. Народ Хуася больше не страдал от наводнений.
Партия подошла
Смотря на людей, которые были воодушевлены своими успехами в управлении водой, я говорил себе: «Спокойно, не торопись! Каждый ход белых должен быть продуманным».
Я нахмурился, мое сердце застыло. Как-никак это была моя первая попытка через вэйци управлять народом Хуася. Исход игры подобен туману на рассвете, а я должен терпеливо ждать в предрассветной тьме…
Партия шла превосходно. Я играл белыми против черных, соответствующих Чунхуа и его людям в человеческом мире. Юй не подозревал, что он лишь шашка на доске, а Чунхуа и представить себе не мог, что им управляют с помощью игральных камней.
Император Шунь воистину достойный противник. Я не переставал удивляться его терпению и мудрости, его способности спокойно и с наименьшими потерями разрешать любой кризис. Было ясно, что только человеческими усилиями его не победить.
Однако Чунхуа ждал провал, так как против него выступал не человек.
Я был настолько взволнован предстоящей встречей с противником, что чуть было не подвел игру к завершению. Положение черных казалось весьма неплохим, но на самом деле со всех сторон их подстерегали опасности. Занимая множество квадратов на доске, они боролись с внутренними проблемами, поскольку, играя, я неумолимо заводил их в тупик.
– Чжу, давай покончим с этим! – С небес раздался смех наблюдающей за мной Девы.
– Зачем спешить? К тому же мне интересно играть с мастером. – Я сделал ход и, посмотрев на небо, рассмеялся так, что долина затряслась.
Тем временем Юй решил проблему наводнений для многих племен, за что их вожди были очень благодарны и оказывали ему всяческую поддержку. Он проявлял необычайную мудрость и деловитость, вызывая восхищение могущественных чиновников при дворе императора Шуня. Когда Юй, внесший большой вклад в укрощение воды, вернулся в столицу, стало ясно, что его влияние при дворе превосходило влияние Шуня. Поддавшись на уговоры, Юй согласился занять пост советника императора. Теперь только один-единственный человек был выше его по статусу.
– Юй! Займи трон! – Глядя на него, я с усмешкой положил на доску белый камень.
Среди руин моего сгоревшего дома был найден меч Гуня, который передали Юю.
Холодной ночью он поднес клинок к свече и в слабом свете прочитал на эфесе имя «Гунь». Нахмурившись, он долго пытался успокоить волнение в сердце.
– Юй, ты ведь не забыл, как погиб твой отец? – обратился я к нему, и по взмаху рукава перед его глазами возник образ Гуня, страдающего на горе Юйшань. Юй побледнел, душевная боль пролегла глубокими морщинами на лбу. Ха-ха, в тот миг я чувствовал
Долгими вечерами Юй сидел один и медитировал. Догорала свеча, вился последний завиток голубоватого дыма, меч Гуня поблескивал в холодном свете луны.
Я чуял запах крови, он будоражил меня.
Глядя на доску, я не мог сдержать восторга и дрожащими руками наконец сделал многообещающий ход.
Император Шунь покинул столицу, дабы наведаться с проверкой в свои северные владения.
И Юй вступил в игру. Он убил всех сторонников Шуня и казнил нелояльных вождей союзных племен. Советник императора стремительно взял под свой контроль Хуася. Небо над столицей сделалось мрачным.
Я сидел на заснеженной горе, убирая с доски «погибшие» черные шашки. Из каждой капала кровь, превращавшаяся в алые цветы мести на горном снегу. А в центре доски одиноко стояла черная пешка в лужице крови, сверкающей на солнце.
Когда император Шунь вернулся в столицу, Юй с мечом Гуня приветствовал его на въезде в город.
– Государь, народ поднял мятеж, и я их казнил, – сложив руки на груди, сообщил Юй.
– Почему бы тебе не убить и меня? – резко спросил Шунь. Ему донесли о событиях в столице.
– Государь, вы напуганы… – Ни на секунду не смутившись, Юй деловито приказал взять императора под стражу, и два могучих стражника встали по обе стороны от Шуня.
В главном зале собраний на троне сидел бледный, поникший правитель, а кресло советника, располагавшееся ранее внизу, теперь стояло возле трона.
– Государь – правитель страны, чье предназначение заключается прежде всего в совершенствовании добродетели. Поэтому позвольте нам, вашим министрам, заниматься делами государства, чтобы вам не о чем было беспокоиться. – Голос Юя эхом разлетелся по залу, слившись с одобрительными возгласами чиновников.
Император поджал губы и посмотрел на Шан Цзюня, своего старшего сына, стоявшего перед министрами. Тот, склонив голову, хранил молчание. В глазах Шуня отразилась глубокая тоска. Он равнодушно посмотрел на придворных и произнес:
– Все правильно, Юй. Вы мои глаза и уши в этой стране. Отныне за дела в государстве отвечаете вы.
– Чжу, ты запрешь его во дворце так же, как он запер твоего отца? – спросила меня Черная птица.
Я взглянул на черный игральный камень в центре поля, схватил его и швырнул далеко в снег.
– В императоре должна течь чистая кровь императора Хуан-ди, а Чунхуа простолюдин, с чего ему быть запертым? – холодно ответил я.
В зале собраний трон Шуня сдвинули с центра, а кресло Юя поставили вплотную к трону. Советник захватил власть в стране, император же стал марионеткой в его руках. Старший сын Шуня Шан Цзюнь был сослан в Юйчэн. Перед отъездом он долго разговаривал со своей матерью Нюйин.
– Матушка, Фанфэн из народа дунъи уже много раз присылал людей, выражая готовность объединить силы и вернуть трон. Что мне делать?