Сказание о Синей птице
Шрифт:
Чжу поднял на меня пронзительный взгляд, крепко сжал игральные камни в руке, и те в миг осыпались пылью на снег. Он нахмурил брови.
– Чжу, теперь, когда Шунь мертв, все, о чем ты мечтал, сбылось. – Я выдержала его взгляд.
– Ха-ха-ха-ха-ха! – От его смеха содрогнулся мир, в Долине Снегов Энигмы поднялся сильный ветер. Земля содрогнулась, звук плача растянулся на тысячи ли.
– Я не Чжу, а владыка горы Энигма. Мир людей – всего лишь моя партия в вэйци. – Он невозмутимо посмотрел на меня, его холодный взгляд замораживал.
– Сестра, забери свою вэйци и отпусти Чжу в мир людей со мной. – Я подошла к Черной птице и протянула руки в мольбе.
Доска вэйци задрожала.
Дева Девяти небес взмыла в небо и с помощью божественной силы попыталась прервать мой танец. И преуспела в этом: мои движения становились беспорядочными, крылья тяжелели.
Чжу яростно взревел, и мои крылья окрасились в красный цвет. Мои чистые белые крылья были запятнаны кровью людей. Я вырвала окровавленные перья, а белоснежные сами разлетелись по всему небу. Густой снег укрывал мир людей, ритм «Дачжан» становился все более хаотичным. Я надрывно вскрикнула и, открыв грудь ветру и морозу, широко расправив крылья, заслонила мир людей от снега и ветра.
– Обожги ее глаза и тело энергией крови! – резко крикнула Черная птица.
Зловонная горячая кровь застила мне глаза и окрасила грудь, обжигая все тело. Израненная, я что было сил продолжала танцевать под солнцем и петь. Земля содрогалась, потоки воды разлились на тысячи ли, крики людей не прекращались. Звуки «Дачжан» слабели.
– Чжу, пришло время навсегда покончить с «Дачжан» в мире людей!
Я услышала смех Девы, разрывающий мое сердце на части.
Меня окутал поток горячего света; ослепшая от крови, я не понимала, где могу укрыться. Я закричала в агонии, Чжу всунул мне в горло лед, лежавший на Священной горе миллионы лет. Моя песня прервалась. Мир погрузился в ужасающую тишину. Я падала с высоты, словно холодная, окаменевшая птица, и погружалась в глубокий сон. Сердце сковало льдом. Я лежала в мерзлом снегу. Песню «Дачжан» отобрали у мира людей, исчезли ритмы и тоны, и теперь не было никого, кто бы мог исполнить гармоничную мелодию неба и земли…
Сердце окутала печаль, и я, закричав от боли, очнулась ото сна.
– Ланьсинь, ты проснулась? – Мать обхватила мое лицо руками, тихо вздохнула и приказала: – Продолжаем!
Я помотала головой от боли.
– Это был твой выбор. Напоминаю, что у нас нет иного выхода, мы обязаны двигаться дальше!
Мое сознание потерялось в ее глубоких глазах, в которых я увидела следующую сцену.
– Ты уверен, что не осталось никого, кто бы знал «Дачжан»? – спросила Черная птица.
– Конечно, – подтвердил Чжу.
– Теперь в мире нет ничего, что могло бы разрушить вэйци. – Она глубоко вздохнула и задумчиво посмотрела на доску в руках Чжу. – И нет божеств, которые могли бы соперничать со мной…
Чжу поднял глаза на Черную птицу. Наступила тишина, над головой Чжу собрались темные тучи и скрыли солнце.
– Я заберу вэйци.
Начался снегопад, подобного которому здесь никогда не бывало. Дева мрачно поглядывала на юношу.
– Чжу! – В голосе Черной птицы слышалась твердость.
– Не зови меня Чжу! – Посмотрев на нее, он холодно продолжил: – С того момента, как я вернулся на гору Энигма, я больше не Чжу из мира людей.
Дева в недоумении посмотрела на него. Помрачнев, она протянула к доске руку. Из центра доски поднялся обжигающий кроваво-красный свет, преграждающий путь Черной птице. Она вытащила глефу [52] и вонзила ее юноше в грудь, но клинок прошел насквозь, не причив вреда.
52
Глефа – вид средневекового холодного оружия.
– Ты… уже стал богом? – Она в ужасе вытащила клинок.
Чжу усмехнулся:
– Давай сыграем. Пусть вэйци выберет себе хозяина.
– Давай. – Птица склонила голову. – Проигравший отправится в земной мир и не будет использовать божественную силу, чтобы изменить ход событий.
– Я не вернусь туда. Если проиграю, то погибну.
На заснеженной вершине Птица и Чжу сидели у доски друг напротив друга. Первой ходила Дева, выбрав черные камни.
На доске менялись видения человеческого мира. Дева надрезала руку клинком, и ее капающая кровь превратилась в белый свет, пролившийся на мир людей. Фу, наложнице императора династии Ся, приснилось, что белый свет прошел сквозь луну, и через несколько дней у наложницы родился сын, Чэн Тан [53] . Государство Шан процветало, продолжая почитать Деву Девяти небес.
53
Чэн Тан (кит. ??) – основатель династии Шан, правившей в период 1766–1046 гг. до н. э.
Правитель Цзе, потомок Юя, любил праздность и роскошь, в то время как династию Ся, не имевшую союзников и потому беспомощную перед лицом внешней угрозы, снедали внутренние проблемы. Чэн Тан собрал войска и направил их на Дэнфэн, столицу Ся. Цзе вступил с ним в бой, но, едва они успели скрестить клинки, государство Ся проиграло. В битве близ Минтяо армия Ся потерпела полное поражение. Чэн Тан стал ваном [54] и основал династию Шан.
Черные камни одержали первую победу, заняв большую область в центре доски.
54
Ван (кит. ?) – титул правителя в Китае, обозначающий в различные периоды монарха, удельного правителя, престолонаследника и пр.
– В жилах потомков Чэн Тана течет моя кровь. Его страна непобедима и будет существовать так же долго, как солнце и луна. Кто из людей может им противостоять? – медленно произнесла Птица, убирая с доски белые камни, окруженные черными.
Чжу застыл в задумчивости. В тишине послышался однотонный звук – то глубокий, то высокий, то медленный, то быстрый, он вторил дыханию юноши.
– И кто же?
– Я и ты, ведь мы равные.
– Кровь человека не сравнится с кровью божественной Черной птицы. Я проиграю.