Скажи миру – «нет!»
Шрифт:
– Красивая, – согласился я, собираясь с духом, чтобы съехать по склону. – Только мне-то, дружище, никто, кроме Таньки, не нужен…
…– А вот от этого места мы заманивали урса, – весело сказал Вадим, – помнишь?
– Еще бы не помнить, – я созерцал за полосой заснеженного поля, прорезанного несколькими тропками, подъем к чешской крепости. Ветра не было, падал редкий медленный снег, но флаг над скалами был виден хорошо. Около начала подъема стояли несколько человек. Они смотрели в нашу сторону – наверное, видели нас и пытались решить,
Рука Борислава – левая – была на перевязи.
– Две недели назад, – пояснил он, – явились на побережье урса. Мне перерубили руку.
– Кто-нибудь живет в нашей пещере? – Я отрезал пластину окорока, придвинул хлеб.
– Нет, пусто. – Борислав налил себе настоя. По пещере поплыл приятный запах лета. – Прошлой зимой – да, жили. Тоже русские, но мы близко не сошлись. Так…
– Я жалею, что принес известие о гибели брата Юлии, – церемонно, но искренне признался я.
Борислав поморщился:
– Нет, все хорошо… Ей тяжелее было думать, что ее брат в рабстве… Так куда вы идете?
– К устью Марицы, на побережье Эгейского моря, – объяснил я. – Лаури нас добросил бы и туда, но я хотел повидаться с вами.
– Спасибо, – кивнул Борислав, и мы довольно долго просто ели, рассматривая один другого внимательно и благожелательно. Я думал, что Борислав мне, несомненно, симпатичен, а вот друзьями мы стать бы не смогли никогда – уж слишком мы разные. Во взгляде Борислава я читал то же самое. И, собственно, поэтому нам просто не о чем было говорить. Он не мечтал, как Лаури, о дальних походах и не стремился к каким-то разгадкам, как я. Он просто нашел хорошее место и защищал его и людей, ему доверившихся.
Я бы так не смог. Я пробовал – и не смог. Но я уважал его выбор и его мужество.
– Вот такие дела, князь, – сказал он.
Я пожал плечами:
– Я больше не князь.
– Будешь, – он снова отпил из кружки. – Я же вижу.
– Сплошные пророки кругом, – я поднялся. – Мы заночуем, а утром пойдем дальше, хорошо?..
…Танюшка уже спала – только сонно подвинулась, когда я влез под легкое меховое одеяло, да еще что-то буркнула, пихнувшись локтем, пока я устраивался. В коридоре кто-то прошел, послышался вопрос: «Идешь завтра на охоту?», заданный по-немецки. Потом засмеялась девчонка, лязгнул клинок, кто-то ругнулся по-чешски (уже в отдалении).
Жизнь продолжалась. Я вдруг ощутил глубочайшее удовлетворение от окружающего, от мысли, что больше не буду очищать с клинков пятна ржавчины…
Некогда будет им ржаветь, я думаю.
Танюшка за спиной застонала и быстро, неразборчиво произнесла какую-то фразу. Потом резко повернулась и села, сбросив на меня свой край одеяла и вытаращив глаза.
– Олег, – быстро, негромко и неприятно позвала она.
– Я тут, – отозвался я и услышал, как Танюшка шумно выдохнула, а потом сразу легла.
– Хорошо, – сказала она. – Мне страшный сон приснился… Все возвращается на круги
Я обнял ее, просунув руку под шею:
– Спи, Тань. Сон – это просто сон. Я рядом, и больше к тебе никакие кошмары не подойдут.
Если честно – не помню, как я уснул. Кажется, одновременно с Танюшкой.
Море было где-то впереди. Эгейское море, а там меня ждала встреча с друзьями. Марица текла слева, можно было слышать, как она шумит на незамерзающих перекатах. Эта часть побережья здесь не была изменена, ничем не отличалась от Земли. По крайней мере так утверждала Танюшка, и этот факт странным образом успокаивал.
Вадим бежал на лыжах первым, он из нас троих был лучшим лыжником. Я спешил за ним; второй по «качеству» лыжник – Татьяна – замыкала наш маленький отряд.
– Уже недалеко, – вполголоса сказал Вадим, не поворачиваясь. – Видите вон там, между холмами, две здоровенные сосны? За ними спуск, километра три – и мы на месте.
Странно, но в его голосе я уловил вдруг какую-то непонятную нотку. И окликнул его так же на ходу:
– Что тебя беспокоит?
Он откликнулся неожиданно быстро и охотно, словно давно ждал этого вопроса:
– Понимаешь, у нас там старшим Борис…
– Да мне плевать, – отозвался я, и мне действительно было плевать. – Я не князем быть хочу, а просто – с нашими… Давай нажимай, что ты плетешься?
Я в самом деле не собирался претендовать на титул. Есть у них князь – отлично. А с меня хватит шапок Мономаха. Но я все-таки задал еще один вопрос:
– Ты не говорил, как он отнесся к тому, что ты отправился искать меня.
– Он сказал, что будет рад хорошему воину.
– Угу, – буркнул я. Ну что же, это хорошо, просто отлично. Я рассеянно посматривал по сторонам, ритмично передвигая ноги. – Эй, а это что?
Я скорей пробормотал это, чем сказал… но остановился, и Танюшка остановилась, а через мгновение остановился Вадим.
– Давненько я этого не видел, – уже в полный голос сказал я. – С возвращением, Тань.
– Да, – отозвалась она, и я услышал, как щелкнула в вырезе спуска тетива аркебузы.
– Это у нас, – добавил Вадим деревянно.
Точно между теми двумя соснами, как раз за перевалом, словно третье диковинное дерево, поднимался широкий прямой столб дыма.
– Блин! – выкрикнул Вадим, ускоряясь с места прыжком. Я схватил его за капюшон, повелительно сказав:
– Стой.
– Это урса! – он обернулся, глаза горели. – Там наши!
– Урса и наши, – кивнул я. – Поэтому и подождем… Так. Давненько я не брал в руки шашек…
– Девять месяцев, – отрезал Вадим. – Пошли!
– Теперь я пойду впереди, – ответил я, доставая палаш из ножен. Но, прежде чем мы двинулись, я вытянул руку с оружием вперед. И ощутил странное холодноватое волнение, увидев, как зимнее солнце зажгло на полированной стали полосу бледного огня.