Сказка для сказочника

Плахотникова Елена

Хорошо хоть над полом не додумался вытряхнуть!

Из мешка вывалился большой комок меха. За ним - еще один.

–  Это что за хренотень?

–  Это Тимус, - Марла показала на первый комок.
– А это вот Эрмус.

Второй комок начал разворачиваться, потягиваться. Четыре когтистые лапы, короткий хвост. Как обрубленный. Круглые пушистые уши. И большая пасть! А в ней полно мелких острых зубов.

Если бы я так вдохновенно зевал, то вывихнул бы челюсть.

Когда пасть захлопнулась, раскрылись

глазищи. Два больших, зеленых и любопытных.

–  Марла, а-а?..

Я начал осторожно отползать к краю кровати.

–  Пушистый, ты говорил, что если у меня будут детеныши, то их отцом будешь ты. Говорил?

–  Говорил, - в полном обалдении повторил я.
– А это твои детеныши?

–  Мои.

Большой черный котенок зацепился когтем за покрывало и начал тянуть лапу к себе. Вместе с покрывалом и тем засоней, что первым выкатился из мешка.

–  А я, значится, их отец?

–  Теперь ты. До их настоящего отца я не смогу добраться.

Еще один черный комок развернулся и начал потягиваться. Пасть у него тоже оказалась большой и зубастой. А в глазах зелень в перемешку с любопытством.

–  Это сколько же им?

Ростом котята были со взрослую рысь, но на взрослых совсем не похожи. Даже на подростков тянули не очень. Зато сил и энергии у них было до хрена и больше! Звереныши затеяли такую возню с рычанием и фырканьем, что подо мной кровать ходуном ходила.

Марла смотрела на них с умилением.

–  Два сезона скоро. Уже большие. Все едят.

–  Лапушка, но они же котята, а ты…

–  А что я?

Марла потянулась, широко зевнула. Пока я смотрел на ее зубы, что-то произошло. Вместо женщины на покрывал лежала большая черная кошка. Очень большая. Почти пантера. С мощными лапами и коротким, толстым хвостом. Уши у пантеры тоже были круглые. Она глянула на меня и тихонько рыкнула. Как засмеялась. А я…

Я таки упал сегодня с кровати.

Я пола я поднимался так осторожно, будто все вокруг меня могло рассыпаться или взорваться.

А может, я сплю, и мне это снится? И не было Марлы, и зверенышей этих не было?

На моей кровати лежака большая черная кошка. Два больших котенка копошились возле ее живота. Кто-то громко чавкал, кто-то довольно урчал. Кошка жмурилась и то втягивала, то выпускала когти.

Маникюр на этих коготках смотрелся бы потрясающе.

Долго любоваться этой идиллией я не смог. И опять устроился возле кровати. А на фига у меня там ковер лежит? Пусть пользу приносит. Не все ж ему пыль собирать.

Я сидел, пялился в окно и ни хрена не видел. Меня зациклило на двух, совершенно дурацких, вопросах.

Первый: "Как это меня угораздило?"

Второй: "Кого из этих хвостатых оставят со мной?"

До третьего вопроса: "Чего я буду делать с малым?" я дошел,

когда услышал тихий монотонный стук.

Похоже, мотор в моей башке основательно застучал. Пора остановиться и вызвать техпомощь.

Привычно потянулся за мобилой. Так же привычно не нашел ее. Выругался. Привычно и беззлобно. Только потом начал немного соображать.

Какой-то частью мозгов я понимал, что они не только звереныши, если у них такая мамаша. Но оставшаяся часть мозгов стояла насмерть: все, что с шерстью и когтями - зверь.

Закрыл глаза, медитативно подышал. Для успокоения нервов и взбудораженного организма.

Стук не прекратился.

Пришлось открывать глаза и выяснять, какой хрен здесь стучит.

Маленькая желтопузая птичка прыгала по подоконнику.

Это к хорошим известиям и переменам к лучшему. Так местные провидцы этот знак провидят. А уж если птичка с утра пораньше трам-тара-рам устроила, то все будет зашибись и еще лучше.

Ладно, допустим поверю, что скоро мне обломится столько счастья, сколько ни матом рассказать, ни с паланкидером отослать.

А Марла здесь при чем? И зубастики эти ее? Или они и есть самое большое счастье моей жизни? И как бы поточнее это выяснить? К прорицателю, что ли сходить? Пока меня тут на фиг не съели!

Вот только Марлу предупрежу и потопаю.

–  Лапушка, ты там очень занята?

Спрашиваю тихо и, поднимаясь с ковра.

В ответ то ли вздох, то ли негромкий рык и большая кошка стекает на пол. А как еще назвать не прыжок даже, а медленный спуск. Когда все тело будто струится под шкурой. А мех мерцает и переливается в утреннем свете.

Красиво! Аж дыхание в зобу спирает.

–  Лапушка, а как бы нам с тобой поговорить?

Не сразу, но все-таки вспомнил, для чего я позвал эту красавицу.

Кошка отступила на шаг назад. Будто в туманную щель вошла. И тут же из этой щели вышла Марла. Привычная и знакомая.

А где же те страшные корчи, где жуткий вой, где хлюпанье раздираемой плоти, где все то, что так любят показывать в фильмах ужасов?

–  Лапушка, а-а… - и я спросил первое, что вертелось на языке.
– Почему у тебя так легко и просто, а у Малька… не так.

–  Он недавно менялся?

–  Менялся.

–  А он был ранен?

–  Был.

–  Пушистый, когда мне надо залечить раны, я тоже меняюсь не так быстро и красиво.

–  Вот оно что…

–  А еще Малек - полукровка. Ему меняться труднее.

Марла стояла и улыбалась. А я смотрел на нее и пытался разглядеть того зверя, что совсем недавно лежал на моей кровати.

–  Лапушка, а-а… как ты различаешь этих… своих… Они же совсем одинаковые.

–  Не одинаковые они, Пушистый. Совсем не одинаковые. Тимус родился раньше, и может спать дольше.