Сказка о ночном музыканте
Шрифт:
И музыкант мгновенно это понял,
Как только начала та говорить.
Приятный голос вкрадывался в душу:
«Ты молод. На ученье тратил дни.
Я вижу, что ты многим помогаешь,
Но сам далёк пока что от любви.
Поэтому подарок со значеньем.
Я слышала, как можешь ты играть,
Но думается мне – сумеешь лучше,
Коль чувством светлым сможешь обладать.
Возьми вот этот маленький
В нём несколько лесных приятных трав,
Болотного аира корешочек….
Ты влюбишься, их дух в себя вобрав.
Они к тебе притянут ту, что будет
Всех прочих видных девушек милей.
Возможно не совсем прекрасной с виду,
Но сердцем и душой своей родней.
И если ты действительно желаешь
Того, кто сужен Феечке найти,
Иди туда, где скрещены дороги
И в стороны разведены пути.
Поспрашивай, быть может кто подскажет,
Где вскоре ожидается война.
Ведь перед ним поставлено условье –
Он должен побороть потоки зла.
Коли найдёшь – верни его обратно.
Не сдастся, так хотя бы помоги.
Скажи, что мы на свадьбу их согласны,
И в самом деле вовсе не враги».
Зелёная, приблизившись поближе,
Надела ему ладанку свою,
Сказав: «Мешочек сам спрячь под рубаху,
А я в сторонке лучше постою».
Решение её было понятно.
Кикимора была сейчас добра,
Но всё равно, какою-никакою,
А нечистью болотною слыла.
Рубашка же от них и защищала.
Давид не ставил это ей в укор.
Она ведь ничего ему плохого,
Нашкодив, не свершила до сих пор.
Он принял ею дареный подарок,
Лишь потому, что слышал сердца стук
Чистейший, добродушный, издающий
Красивое и нежное: «Тук! Тук!»
Сказав за щедрость нечисти «Спасибо!»,
Давид пошёл искать из леса путь.
Уже на небе начало смеркаться,
И нужно было к старцу заглянуть.
Тот ждал его, немного беспокоясь.
Стоял, бросая вдаль тревожный взгляд.
Пора было вести коров на дойку,
Отсутствие которых не простят.
А он уже опаздывал сегодня,
Но всё же, просто так не мог уйти.
Чудесный музыкант с ним сговорился,
И должен был вот-вот к нему прийти.
Давно из леса вышел дед спасённый,
Спеша домой своих предупредить
О том, что парню нужно быть в рубахе,
И тем болезнь его предотвратить.
Давид же задержался и
«Что с ним случилось?» – был большой вопрос.
Неужто он забыл предупрежденья,
И слов последним вслух не произнёс?
Но вот вдали из чащи показался
Почти бегущий путник и ему
Он делал знак немного задержаться,
Крича и нарушая тишину.
Старик погнал коров, не сомневаясь,
Что тот догонит их неспешный шаг.
От радости вдруг слёзы проявились
В усталых, слабых, старческих глазах.
Давид и впрямь настиг довольно быстро
Рогатый и мычащий, сытый строй.
Он изнутри, как солнышко светился,
Довольный делом и чуть-чуть собой.
Весь путь, лежащий до большой деревни,
Повествовался юношей рассказ
О том, что приключилось в чаще леса,
И чем он занят был не один час.
А старец, проникая в его речи,
Сказал: «Тебе сегодня повезло.
Ведь нечисть очень редко помогает.
Им нравится творить повсюду зло.
Но ты, на счастье, к ним попал в то время,
Когда помочь никто не мог вокруг.
Как жаль, что сердце Феечки влюблённой
Не издавало нужный тебе звук.
Я понимаю, что мы расстаёмся.
Навряд ли ты в краях наших найдёшь
Страдающую, любящую душу.
Такого нет, что ты услышать ждёшь.
И я хочу совет тебе дать парень:
В пути всем, кому можешь, помогай.
Не бойся быть непонятым. Как сердце
Тебе подскажет, так и поступай.
И вот ещё, сыграй мне на прощанье.
Я буду долго это вспоминать.
Здесь мало музыкантов проходило,
И так, как ты, никто не мог играть!»
Когда же старец приостановился
И произнёс последние слова,
Случилось вот что: из большого стада
Бык вышел. И большая голова
Пред музыкантом тут же наклонилась.
Он так согнулся, будто приглашал
Сесть на него, немного прокатиться,
И в это время что-то промычал.
Старик сказал: «Садись, раз предлагают.
Мой подопечный хочет услужить.
Тебе ведь будет так сейчас удобней
Нас музыкой чудесной усладить».
Для парня это было необычным.
Он не катался раньше на быке.
И был, конечно, вовсе не обучен
Такой «наездной», скажем так, игре.
Однако, не разрушив ожиданий
Открытого душою старика,