Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"

Коллектив авторов

– Ну, чего ты так распалился?
– миролюбиво поинтересовался Колпак.
– Ничего же не случилось. Все живы и здоровы.
– Чистюля и сам был удивлен: сколько, оказывается, в нем накопилось отрицательной энергии и как она легко, без всякого его сопротивления выскочила наружу. «Надо держать себя в руках, - подумал он, - чего это я распустился. Ну, поволновался, так что - в жизни всегда есть место для волнения, и каждый раз что ли выходить из себя. Ничего же, действительно, не случилось - прогулялись по горам, ночью, когда еще представится такой случай». Пока он так рассуждал сам с собой, Колпак и Мизинчик выжидательно смотрели на него, будто прикидывали, чего еще предстоит вытерпеть от темпераментного Чистюли?

Но он снова удивил их, так как в мгновение ока сделался спокойным и добрым гномом, всегда готовым прийти на помощь, каким его знали многие годы.

– Ладно, - сказал он тихим повинным голосом, - пошли что ли, а то там Самтыгном, наверное, замерз.
– В горах ночью, действительно, бывает холодно.

Спустились они довольно быстро, подстраховывая друг друга веревкой, да и темень стала прозрачнее: хотя солнце и не поднялось над горами, но оно уже посылало свои лучи в мир, готовясь раскрасить его яркими и веселыми утренними красками еще не поблекшей осени.

Самтыгном ждал братьев в пещере, дрожа от холода. Хорошо хоть ему было, где спрятаться от ледяного, как в декабре, ветра. Он уже совсем замерз и потерял терпение, когда услышал родные голоса. Его острый слух различил, прежде всего, тонкий и высокий голосок Мизинчика. Затем приятный баритон Колпака. Только Чистюля почему-то молчал, но Самтыгном был за него спокоен - куда он денется. Выскочив из пещеры, он бросился обнимать Мизинчика, от радости совсем забыв, что еще минуту назад не мог пошевелить даже одним пальцем на ноге.

– Живо-о-ой!!!- заорал он сиплым голосом. И все поняли, что Самтыгном простудился.

– Ну вот, еще одно несчастье, - сказал Чистюля грустно.
– Теперь у тебя будет воспаление легких. И что мы будем делать с тобой без Побудки.

– А, - отмахнулся от него легкомысленный Самтыгном, - когда будет, тогда и посмотрим. Он никогда не делает предположений о возможных неприятностях, а предпочитает решать проблемы сразу по мере их возникновения.
– Чего заранее волноваться. Будет… - не будет. Конечно, не будет.
– И Самтыгном с новым рвением бросился обнимать нашедшегося Мизинчика. Он бы задушил его до смерти в объятиях, но тут ему в голову пришел вопрос: - Ну, если ты, Мизинчик, целый и невредимый, то почему ты пропал? Где это тебя носило? Я совсем истощился, ползя в гору, и, получается, без всякой пользы.
– Он явно был озадачен неожиданно счастливым поворотом событий, потому что не любил совершать подвиги зря.

– Вовсе даже и не без пользы, - успокоил его Колпак, - вот смотри, - он стал загибать пальцы на руке, - мы испытали свои силы - это раз, мы проверили нашу дружбу - это два, мы потренировали свои мышцы - это три, мы… - тут он несколько задумался, пытаясь обнаружить еще какую-нибудь пользу, - мы узнали друг друга лучше, так как друг познается в беде - вот.

– Ну, тогда ладно, - смирился со своим подвигом Самтыгном, - только интересно же, где Мизинчик потерялся?

– Да не терялся я вовсе, - ответил ему Мизинчик, - а увлекся. Лез, лез в гору, а когда добрался до вершины, - увидел, что солнце уже почти скатилось с неба. Тут, наверху, еще светло, а внизу уже темно. Я как представил себе, что надо будет идти по лесу ночью, когда хищные звери выходят на охоту, ну и испугался. Решил, что лучше я на горе посижу.
– Он помолчал и вдруг с восхищением произнес: - А солнце-то, когда заходит, такое красное, как пожар, и облака вокруг него такие розовые, и вишневые, и оранжевые, и всякие! Красиво! Из леса такого не увидишь.

– А мы такого и не увидели, - вздохнул Самтыгном, - что ж, пошли что ли, а то мне еще завтрак готовить. Я что-то сильно проголодался.
– И гномы поползли по скалам вниз, поддерживая и оберегая друг друга.

Уже дома, уплетая за обе щеки пшенную кашу с малиновым вареньем, Колпак и Чистюля обсуждали неожиданное появление

светлячка. Мизинчик, подкармливая светлячка розовым сиропом, молча слушал их рассуждения, не вмешиваясь в разговор старших, потому что ничего не мог сказать умного - у него не было никаких объяснений этому удивительному происшествию.

– Чего тут необъяснимого?
– неожиданно для всех заметил Самтыгном, от которого вообще нельзя было дождаться, чтобы он заинтересовался чем-нибудь, далеким от поварского искусства.
– Побудка ушел искать себе Учителя, так?

– Откуда ты знаешь, зачем ушел Побудка?
– удивился Колпак.

– Путем логических размышлений, - важно ответил Самтыгном, - ремесло у него такое, тонкое. Чтобы лечить и знать природу вещей - без Учителя не обойтись. А чтобы стать Великим лекарем - тут такой Учитель нужен…

– Какой?
– Мизинчик округлил глаза и навострил уши, чтобы услышать какую-то страшную тайну, немедленно выяснить, где она находится, и завтра же утром отправиться туда. Но Самтыгном его разочаровал: - Великий!
– выпалил он.

– Ну, и что из этого следует «путем логических размышлений»?
– Чистюля отнесся к заявлению Самтыгнома явно скептически.

– Следует, что Побудка нашел такого Учителя и уже кое-чему научился, - простодушно ответил Самтыгном.

– Чему, например?
– не отставал от него Чистюля.

– Например, чародейству, - Самтыгном, рассердившись на непонятливого Чистюлю, шумно собрал грязные глиняные тарелки в стопку и понес их на кухню мыть.

– Побудка - чародей? Эта мысль не приходила мне в голову, - удивленно заметил умный Чистюля.
– Мне даже трудно представить Побудку, нашего Побудку, волшебником.
– Чистюле всегда немного не хватало воображения художника. Он был типичным мастеровым, строящим дороги, а не какие-то там воздушные замки.

– А я думал, что Самтыгном думает только животом, а он, оказывается, не только… - задумчиво сказал Колпак и вылез из-за стола. Говорить было больше не о чем, потому что решение Самтыгномом задачки с мгновенным перемещением светлячка из пункта А в пункт Б, хотя и неправильное, так как не подтверждено опытом, но единственное, поэтому его пришлось принять до выяснения новых обстоятельств.

Ночью гномов разбудило отчаянное блеянье Черныша. Самтыгном, пока было тепло, оставлял его у крыльца, привязав к перилам, чтобы не убежал в лес. И теперь козленок, напуганный кем-то, метался из стороны в сторону, стараясь оторваться от привязи.

– Это волки, – крикнул Самтыгном, и, схватив факел, сунул его в печь, запалил и тут же выскочил на улицу. За ним последовали остальные. Среди листвы ближайшего к домику гномов дерева, освещенного факелом, мелькнула гибкая тень какого-то зверька, и сверкнули два огромных глаза, в которых отразились сполохи огня.

– Это ласка, – сразу успокоившись, сказал Колпак. – Черныш ей не по зубам.

– Фу, – облегченно выдохнул Самтыгном, – на этот раз пронесло. Но вообще-то надо подумать о жилье для Черныша. Идет зима, станет голодно, и хищники почуют легкую добычу. – Он отвязал козленка, осторожно по ступенькам завел его в сени, затем выскочил на улицу, схватил охапку сена, заготовленного Колпаком для матрасов и подушек, бросил его в угол и строго сказал: – Ночуй пока здесь, а на улицу ни шагу.

На следующий день гномы были заняты постройкой прочного хлева для козленка. Проект постройки и все расчеты Чистюля сделал углем на куске бересты. Он учел даже то, что Черныш когда-нибудь вырастет, поэтому дом для него оказался просторным и удобным. Мизинчик, который вместе с Чистюлей возил гальку от ручья, в моменты передышки все время пристраивался полежать то в одном углу, то в другом, а когда на доме появилась крыша из густых веток ели, связанных шалашиком, он заявил, что и сам бы с удовольствием здесь пожил, если бы, конечно, построить печку.