Сколько ты стоишь?
Шрифт:
– Аслан, - тихо говорит она.
– Аслан у нас тяжелый случай. И ты сама прекрасно знаешь, почему он не женат.
– Ну да, - обреченно вздыхает она, видимо, вспоминая, что в период ее недолгого развода лучший друг ее мужа признался ей в любви.
– Но ты уверена, что готова с ними встречаться?
– А куда мне деваться? Рано или поздно этот день настанет. Я, конечно, не так представляла себе знакомство с его мамой. Но что есть, то есть. Они уедут, мы останемся.
– У вас все так серьезно?
– Думаю да, - снимаю
– А если точнее?
– Если точнее, дорогая Зара, то я его люблю. Поэтому в моих интересах если не подружиться, то хотя бы нормально общаться с его мамой и дочкой. Ну а бывшая - это просто бывшая.
– Ты очень смелая, Инди. Я бы, наверное, еще сто раз подумала.
– Иногда проще не думать, а плыть по течению. Раз уж так случилось, что они здесь, надо подстраиваться, быть дипломатом.
И хотя звучит все вполне логично, но я никак не могу скрыть волнения, когда вместе с Валиханом подъезжаю к ресторану, где уже пять минут находятся дорогие гости и мой самый дорогой немец.
– Не думаю, что мы долго, Валихан. Часа два, наверное.
– Хорошо, - кивает он в зеркало заднего вида.
– Я подъеду через полтора часа и буду ждать вас здесь.
– Спасибо, - улыбнувшись, выхожу из салона, поправляю платье и поднимаю голову к вывеске. Роберт выбрал хорошее место для встречи - исторический центр, филармония, в которой годы войны и эвакуации располагался “Мосфильм”, в паре минут ходьбы Парк 28 панфиловцев. Сделав глубокий вдох, поднимаюсь по лестнице и вхожу внутрь.
– Вас ожидают?
– спрашивает меня хостес на входе.
– Да, - киваю, - столик на Роберта Зейферта.
– Да-да, - учтиво откликается она и показывает на гардеробную.
– Можете оставить свое пальто здесь и я вас провожу.
Через минуту иду за ней к дальнему столику у окна, откуда доносится немецкая речь. Роберт сидит лицом ко мне, но очень увлечен беседой. Когда же он поднимает глаза, мы встречаемся с ним взглядами и я замечаю, как Роб мгновенно меняется в лице.
– Здравствуйте, - подойдя к столу приветствую гостей.
– Извините за опоздание.
Мой мужчина встает, приобнимает за талию и целует в щеку.
– Милая, ты очень красивая, - быстро шепчет мне на ухо.
– Ничего-ничего, - улыбается его мама.
– Мы наслышаны, что здесь принято опаздывать.
– Мама, - многозначительно говорит Роберт, пресекая первую попытку меня задеть.
Язык чешется что-нибудь ответить, потому что ее тон меня действительно задевает, но я быстро прихожу в себя и отправляю ей свою самую лучезарную улыбку. В конце концов, да, опоздание - отличительная черта народов Центральной Азии. По сложившейся традиции, если в Казахстане вас позвали на торжество в шесть, то на самом деле оно начнется в восемь, потому что гости соберутся с большим опозданием. Почему так - никто объяснить не может, даже ученые.
– Мама, - начал
– Привет!
– дочь приветственно поднимает ладонь вверх и улыбается. Бывшая жена Роберта более сдержанна и просто кивает, а вот маман окидывает меня заинтересованным взглядом, словно сканирует.
– Пойдем, сядешь рядом со мной, - мой немец пропускает меня вперед и я оказываюсь прямо напротив Эмили. Ирма сидит во главе стола. Она очень элегантная женщина в белой блузке и как я успела заметить, черных брюках. Ее серебристые волосы чуть ниже плеч стильно уложены, а на лице - идеальный для ее возраста макияж и в меру яркая помада. Один локоть она держит на столе и изящно проводит пальцами по подбородку.
В то же время, Грета ничем не уступает своей бывшей свекрови. Она очень привлекательна и хорошо сложена, как Хайди Клум. Глаза у нее голубые, а волосы светлые и прямые. Их с Робом дочь Эмилия взяла самое лучшее от обоих. Миловидный подросток с искорками в глазах и доброжелательной улыбкой. Мне кажется, она точно не против меня.
– Роберт сказал, у вас своя галерея, - глядя на меня, сказала Ирма.
– Да, так и есть. Галерея и художественная школа для детей.
– Похвально. Вам помогли родители?
– Да, мама, - надеваю маску дружелюбия. Протяну весь вечер буду большая молодец.
– У меня только она. Папа рано умер.
– О, простите, мне очень жаль, - сочувственно произнесла женщина.
– Ничего страшного. Это было давно, Ирма…простите, могу я называть вас по отчеству?
– Германовна.
– Ирма Германовна. Очень красиво звучит.
– Благодарю.
В этот момент Эмили обращается к бабушке на немецком и та ей отвечает.
– Эми спрашивает, о чем вы говорили, - объясняет мне Роберт.
– Do you speak English?
– девочка спрашивает, говорю ли я по-английски.
– Да, конечно.
– Great! (Здорово) Давайте тогда говорить на английском, потому что я не понимаю по-русски.
– Хорошо. Как тебе город, Эми?
– Красивый, зеленый, папа свозил нас в горы, на каток, на лыжный курорт и показал нам, где жил в детстве до переезда в Германию.
– Да? А где ты жил?
– повернув голову с интересом спросила я.
– Ниже Арбата. В самом центре.
– Правда? А как мы это упустили? Я тоже жила ниже Арбата. На Ташкентской.
– Мы жили, как мама сказала, на Слободской, - объясняет Роб.
– Это на две улицы выше моей, - воскликнула я.
– Сейчас, правда, они называются по-другому.
– Да, только бабушка даже в арку заходить не захотела. Сказала, что не хочет видеть старых призраков.
– Эмилия Анна, - строго цыкнула на внучку Ирма.
– Я немного понимаю по-английски. Давай не будем утомлять всех скучными подробностями.