Сколько ты стоишь?

Султан Лия

– Как?
– тихо выдыхаю, касаясь дрожащими пальцами губ.
– Нееет.

Я не кричу. Моя боль безмолвная, но такая невыносимая, что рвет сердце на куски. Я могла стать матерью - и неважно, что ребенок от Руслана, он был бы моим. Я воспитала бы его или ее сама. Я бы любила свое дитя больше жизни. Почему так? Почему у меня даже не получилось нормально забеременеть?

– Это из-за того, что он избил меня? Я поэтому потеряла ребенка?
– сквозь слезы спрашиваю у врача.

– Нет, Индира. К сожалению, плодное яйцо изначально прикрепилось вне матки. Тут без шансов.

– Но почему? Почему?
– спрятав лицо в сгибе локтя трясусь в

безмолвной истерике.

– Мне очень жаль…

– Елена…- слышу взволнованный голос мамы.

– Николаевна, - подсказывает хирург.

– Елена Николаевна, но это ведь не приговор, да? Она сможет еще забеременеть самостоятельно?

– Да, конечно. Такой вариант есть. И медицина очень шагнула в этом направлении. Так что все возможно.

– Индира, ты слышала?
– мама снова гладит меня по голове.
– Ты сможешь. Ты обязательно родишь, моя девочка.

Когда врачи уходят и мы с мамой остаемся наедине, я даю волю эмоциям и плачу навзрыд. Эта маленькая душа ведь зачем-то пришла ко мне. Пусть и на такой короткий срок. Но самое ужасное - до меня только сейчас дошло, когда он был зачат. Я покрываюсь холодным потом и мычу не столько от физической, сколько от душевной боли.

– Что болит? Индира, врача позвать?
– перепуганно твердит мама, схватив меня за плечи.

– Нет. Мама…мама, - судорожно вздыхая, слабо кричу я.
– Я же с ним не спала после того, как он меня избил в первый раз и я его выгнала. И до этого у нас долго не было…Но потом он пришел ночью, хотя я отобрала ключи. Он пришел, когда я спала …и изнасиловал меня, мама…

Той ночью - страшной и дождливой - я спала после вечеринки, на которой мы были вчетвером - я, моя подруга Зара, Карим и его друг Аслан. Да что мы? Туда съехался весь алматинский бомонд. Зара с Каримом еще на своей свадьбе хотели свести нас с Асланом, но между нами вообще не проскочила искра и мы просто стали общаться, как приятели.

И вот на вечере, когда я просто разговаривала с Асланом, в зал вошел Руслан. Каких усилий мне стоило отделаться от него, когда он зажал меня в углу и стал допытываться, с кем я стояла и о чем говорила. Тогда меня увела Зара и я уехала домой, а через несколько часов он беспрепятственно вошел в квартиру, хотя я отобрала у него ключ, когда выгоняла.

Я проснулась в полной темноте от того, что меня придавило чем-то тяжелым. Вскрикнула, поняв, что это Руслан навис надо мной, приковав к матрасу руками.

– Уходи! Что ты делаешь?! Нет, - кричала я, пытаясь вырваться. Но он был гораздо сильнее меня. Навалившись, Руслан закрыл мне рот одной рукой, другой задрал сорочку.

– Мы не договорили, Индира. Кто это был? Кто? Это с ним ты спишь? Ты с ним мне изменяешь?

Свободной рукой я принялась бить его спине, но все равно была слабее. Он отпустил ладонь, которой прикрывал мои губы, но сделал это лишь для того, чтобы поднять мои руки и сцепить их над головой. Брыкалась, трепыхалась под ним, как раненная птица, но его жестокость не знала границ.

– Нет! Уйди. Ненавижу тебя! Ненавижу! Нееет!

– Заткнись!
– от звонкой пощечины голова резко повернулась влево.

Он резко порвал на мне трусы, спустился ниже и вошел,

несмотря на мой нечеловеческий крик. Я дернулась от жжения между ног, от того, что мне казалось, будто меня разорвало. И в этот момент я поняла, что насилием была вся наша совместная жизнь. Стало так тошно от всей этой грязи, в которой он меня извалял. И осталось только дождаться, пока он закончит и сгинет.

– Почему ты не сказала?
– спрятав лицо в ладонях, плачет мама.
– Почему ты сразу не заявила на него?

– Мне было стыдно, - смахнув слезы с щеки, признаюсь я.
– Я не хотела, чтобы кто-то знал. Это ведь так…противно.

– Ты поэтому приехала в Мадрид? Я же видела, что что-то не так, - теперь уже мама, вытирает мое красное и опухшее лицо.

– Я хотела забыть. Мне нужно было это время с тобой, чтобы прийти в себя.

Это правда. Роднее и ближе мамы у меня никого нет. Но уже семь лет она живет в Мадриде с мужем-испанцем – владельцем ресторана. Мы познакомились с ним на отдыхе, когда вечером зашли в его заведение поужинать. Маме тогда было сорок пять, но выглядела она намного моложе. Высокий седовласый Виктор был в разводе, а Жанель, то есть моя мама, уже много лет жила одна, храня верность моему отцу. Но так получилось, что между ней и испанцем вспыхнула искра, которая привела к свадьбе. В Алматы у нее бутик, который до сих пор приносит ей доход, но занимается им ее директор. Она же наслаждается второй молодостью, новой любовью и жизнью, поэтому я не хотела ее огорчать. Мама очень многое сделала, чтобы вытащить нас из бедности и всем, что у меня есть я обязана только ей.

Ночь она проводит со мной, а утром я отправляю ее отсыпаться, заверив, что сегодня ко мне придет Зара. Через полчаса после ее ухода мне ставят капельницу, а еще спустя несколько минут в дверь палаты стучат. Я, уверенная, что это подруга, разрешаю войти. Каково же было мое удивление, когда я вижу на пороге свою свекровь – мать Руслана. Ухоженная элегантная женщина всегда смотрела на меня свысока и не понимала, почему ее сын так быстро на меня женился. Не одобряла его выбор, потому что считала, что я не ровня им. Они ведь потомственные интеллигенты с большими связями. А мою мать она однажды назвала торгашкой, за что отхватила пару ласковых от меня.

У Ляйли Мухтаровны сеть салонов красоты, а ее муж - Ерик - депутат Мажилиса - нижней палаты Парламента. И все знают, что он живет в Астане с токалкой, а она - в Алматы. А где-то между всегда болтался Руслан, которому слишком многое позволяли. Жаль, что я не сразу поняла, какой он и его семейка.

– Индира, - Ляйля коротко кивает.
– Как ты?

– Как видите, - холодно откликаюсь, указывая взглядом на штатив с подвесным бутылем.
– Зачем вы пришли?

Она подходит ближе, держа перед собой белую брендовую сумочку и окидывает меня придирчивым взглядом.

– Хотели посмотреть на художества сына?
– язвлю я.

– Я пришла попросить тебя отказаться от претензий к нему и пойти на перемирие, - заявила она, вскинув подбородок.
– Ради общего блага.

– Перемирие?
– задыхаясь, выпалила я.
– Вы серьезно? После того, как он меня избил?

Она опускает голову и я с ужасом вижу, что она едва заметно улыбается.

– Я его не оправдываю. Но ты же сама виновата, Индира, - подняв на меня бесстыжие глаза, произносит свекровь.
– Не надо было его провоцировать. Все проблемы женщины - от слишком длинного языка. Мудрее надо было быть, Индира.