Сколько ты стоишь?
Шрифт:
– О да, - как девчонка заправляю длинную прядь за ухо.
– Или Мэлсами. Это “Маркс. Энгельс, Ленин, Сталин”. Только любовь к революционерам прошла, а дети остались.
Роберт вдруг негромко засмеялся моей не очень удачной шутке, а я еще раз мысленно себя отругала и приказала быть более сдержанной. Ну мужик и что? Можно подумать, ты раньше их никогда не видела?
Да в-то и дело, что видела, разговаривала, даже работала с ними. И необъясним мой неожиданный трепет и волнение перед соседом. Нам предстоит полтора часа лететь бок о бок, а мне уже страшно.
– Простите, я уловила легкий
– путь будет обычная, ни к чему не обязывающая беседа.
– Из Германии, а точнее из Мюнхена, - отвечает он, глядя на меня и положив руку на подлокотник.
Успеваю разглядеть темные волосы и полоски вен на сильных руках. Его круглые рельефные плечи я заметила, как только он сел рядом - значит, качается, спортом занимается. Молодец. Энергетика от него бешеная и я слегка отстраняюсь в страхе, что меня снесет. Не помогает - от него исходят странные вибрации и это такое незнакомое ощущение, которое я не испытывала ни с одним человеком, даже с бывшим мужем в период влюбленности.
– Но у вас отличный русский, - восхищенно замечаю.
– Вы учили его в университете?
– Спасибо, но нет, - усмехается он.
– Я на нем говорю с рождения. На самом деле я родился здесь, в Алма-Ате, - говорит он старое название.
– А в 94-м мы с мамой и бабушкой эмигрировали в Германию.
– Репатриация?
– Она самая. Мама очень хотела уехать, бабушка очень хотела остаться, - откровенно признается он и уголки его губ заметно дергаются.
– Как интересно. Почему?
– Бабушка из Поволжских немцев. Ее вместе с родителями депортировали сюда, когда началась война. Вся ее сознательная жизнь прошла в Казахстане и она до последнего надеялась, что моя мама передумает. Но после перестройки она считала, что здесь будет очень сложно.
– Собственно, она оказалась права, - качаю головой.
– Было нелегко.
На экране загорелся значок “Пристегните ремни” и мы молча выполнили команду пилота. В тот же момент стюардесса встала у штор, отделяющих бизнес-класс от эконома. Пока она инструктировала пассажиров мы не разговаривали и каждый уткнулся в свой телефон. Я быстро проверила почту и поставила мобильный на авиа режим, а Роберт, сведя брови к переносице с кем-то увлеченно переписывался. Интересно, он женат? Кольца на пальцы нет, но я знаю, что не все мужчины его носят. Может, у него девушка? Ну конечно, да. Должно быть какая-нибудь немецкая модель, похожая на Хайди Клум. Интересно, сколько ему лет? 38-39-40? По возрасту он ближе к Кариму - мужу Зары. И ведь такие экземпляры, как Карлсон, хоть куда. В полном расцвете сил! Эх, все-таки красивый мужик - горе в семье.
В своих мыслях я его уже женила и сделала отцом двух прекрасных белокурых и голубоглазых немецких детишек. По моей легенде Роберт здесь в командировке, налаживает и без того очень тесные экономические связи с Казахстаном.
– А вы значит из Алматы, но летите к друзьям?
– низкий, бархатный голос ворвался в мое сознание, где я уже нарисовала картинку счастливой жизни Роберта. Слегка вздрогнув от неожиданности, оторвалась от разглядывания аэропортовских ангаров, и повернулась корпусом к нему.
– Да, приятельница пригласила на открытие ресторана в отеле “Мариотт”. Сегодня вечером,
– Надо же, - чуть опустив голову, улыбнулся он, - я как раз там остановлюсь.
– И я, - подавила легкий смешок, прикрыв рот ладонью. Я думала, такие совпадения только в кино бывают.
– А как вас вообще в Казахстан занесло?
– Предложили поработать в представительстве “Дойче банка”. Хорошая возможность посмотреть страну, откуда уехал почти тридцать лет назад.
– И какие впечатления?
– А вы знаете, Индира, замечательные. Не зря моя бабушка тосковала по этим краям. Она жила в деревне под Алма-Атой. Никак не могу до нее доехать.
Позабавило, что он сказал это слово, потому что мы обычно говорим “в ауле”, “в поселке”, “в селе”.
– И надолго вы к нам?
– Я уже полгода здесь живу, пока все идет по плану.
– То есть культурного шока от Родины у вас нет?
– пытаю его неудобными вопросами.
– Нет, - засмеялся Роберт.
– А должен быть?
– Надеюсь, нет, - стараюсь не так явно радоваться интересному собеседнику, но улыбка так и норовит выдать мое расположение.
– Но чем черт не шутит!
И снова раздался его заразительный, притягательный смех.
– Моя бабушка так говорила, – замечает попутчик.
– Многие здесь так говорят.
– Ну а вы, Индира? Чем занимаетесь?
– А я свободный художник, - это у меня само собой выстреливает и я решаю не рассказывать ему про галерею, связи с аукционными домами и школу. Зачем ему это знать, если я уверена, что между нами просто дружеская беседа - не более. Он явно или женат или помолвлен. На таких мужчин у меня глаз наметан, ведь среди моих клиентов очень много бизнесменов.
– Свободный художник - это фрилансер? Я слышал, они хорошо зарабатывают, - снисходительно спрашивает он с легкой усмешкой.
И только сейчас до меня дошло, что он видел мою брендовую сумочку на своем месте, и там ясно как день, сколько она стоит.
– Не жалуюсь. На жизнь хватает.
Немного нервничаю и поэтому тянусь к длинным волосам, собираю их на затылке и перекидываю через плечо. А когда вновь обращаю на него внимание, понимаю, что все это время он на меня смотрел. Моментально бросает в жар от его цепкого, изучающего взгляда, будто он не в глаза, а в душу мне пытается заглянуть. Пытаясь скрыть необъяснимое и внезапно нешуточное волнение, я допускаю ошибку и облизываю губы от того, что мучает жажда.
– Что-то не так?
– спрашиваю Роберта.
– Нет, - он откидывается на спинку кресла и чуть задирает голову, показывая мне идеальный немецкий профиль и острый кадык.- Мы взлетаем.
Желаю вам хороших выходных! Ну а Индира с Робертом вернуться завтра!
Глава 9. Турбулентность
После взлета мы расслабляемся и продолжаем общение с Робертом. Не затрагивая личных тем, обсуждаем всё на свете: кино, музыку, книги. Он очень образован, воспитан и начитан. В не чувствуется немецкий характер, прямота, спокойствие, строгость. С ним очень интересно и мы сами не замечаем, как проводим за разговором сорок минут полета, пока стюардесса не приносит завтрак.