Скопец, сын Неба
Шрифт:
– Радуйся, друг, - мрачно произносит он, - жизнь кончается.
– Скоро, друг, - соглашается Иисус.
Иуда обнимает его и прощально целует. Иисус не хочет быть черствым, но скопец в нем уже замкнулся, и братских объятий не получается. Подобно двум камням, ударившимся друг о друга, они отступают в стороны. Иуда понимает его состояние: Иисус затвердел в ожидании оскорблений и смерти и уже не может расслабиться. И все же он немного обижен. Не обращая ни на кого внимания, будто они здесь только вдвоем и вокруг не осталось живой души, Иуда резко поворачивается и уходит обратно в город. Без факела и сопровождения он мгновенно теряется в темноте.
Иисус смотрит
– Разве я разбойник, чтобы выходить на меня с мечами и копьями? Берите меня.
– Ты Иисус из Назарета?
– вопрошает один из них, простолюдин с серьгой в ухе. Это постельничий первосвященника Анны по имени Малх.
– Это я!
– Хватайте его!
– кричит он возбужденно войнам. - Не дайте ему уйти.
Иисус покорно ждет. Из-за его спины появляется Петр с мечом.
– У них оружие!
– Малх прячется за стражей, толкая их вперед.
Привыкшие лишь стоять на стенах Храма и следить за порядком, эти вояки не спешат даже впятером броситься в атаку на одного человека.
– Петр, брось меч и уходи! - приказывает ему Иисус.
Рыбак растерянно смотрит на него.
– Ты ничего не понял?
Если бы Иисус поддержал его, Петр знал бы, что ему делать. Но он парализует его волю, он не поддерживает естественное человеческое достоинство рыбака, которое должно сопротивляться насилию, а не подставлять трусливо вторую щеку.
– Они не враги мне, - напоминает ему Иисус.
Петр бросает меч и вместе с ним роняет единственное, что у него было, - свое мужество. Стражи храбро бросаются на безоружного рыбака, и он инстинктивно спасется бегством, позорным бегством, которое только и осталось ему. Храмовые стражи разгоняют и остальных учеников. Петр стоит в десятке метров от маслодавильни и беспомощно смотрит, как Малх вяжет руки покорному Иисусу. Гордость рыбака полностью раздавлена. Он не понимает того метафизического предательства, о котором говорил Иисус, но сейчас он чувствует себя предателем в понятном для него житейском смысле. Он не умер за учителя. Но ведь тот сам ему запретил! Позже Петр осмыслит этот запрет так, что ему было рано идти с Мессией в рай, он должен был потрудиться на земле ради его славы. Но горький осадок останется.
Малх неумело вяжет длинную веревку на руки узника. Он делает один узел за другим, - то ли для надежности, то ли пытаясь использовать ее избыток без остатка. Этот безобразный клубок никуда не годится. Малх сам недоволен своей работой, но перевязывать все заново он не пытается. Этот молодой раб с кольцом в ухе грубо дергает Иисуса за конец клубка, толкает и приказывает:
– Иди!
Он отдает приказ стражам встать вокруг, а сам идет впереди, на каждом шагу оглядываясь и дергая без нужды покорного пленника за веревку. Малх ведет Иисуса к своему господину, первосвященнику Анне, дом которого находится в том же квартале знати, что и дом Иуды. Стражи хотят отвести узника в тюрьму Синедриона при Храме. Так было бы проще всего, ибо для этого им достаточно прямо из долины Кедрон подняться в портик Соломона и пересечь двор. Они все еще опасаются нападения учеников Иисуса. Но желание угодить своему господину и выполнить волю первосвященника делает Малха бесстрашным.
– Мой господин велел доставить его в свой дом. Вы обязаны подчиняться первосвященнику. - И он решительно дергает Иисуса за веревку, как коня за узду.
Отряд направляется в город в точности по маршруту Петра. Стражи, искавшие самого короткого пути, теперь настаивают на самой длинной траектории: в обход всего города, чтобы не плутать на узких улочках Иерусалима,
В Гефсиманском саду рассеянные стражами ученики вновь сходятся у маслодавильни. Как стадо, оставшиеся без пастыря, они не знают, что им делать и куда идти. И ощущение опасности исходит к ним от каждого темного куста. Почему никто не пытался арестовать их? Почему пришли за одним Иисусом? А быть может, сад окружен уже римлянами, и они сейчас набросятся на них? Для всех учеников очевидно, что это проклятое место необходимо срочно покинуть. Оно осквернено чудовищным, необъяснимым предательством.
– Что же теперь?
– подавленно бормочет Матфей.
Он ближе всех к пониманию истины, но арест Иисуса все равно оказывается для него тяжелой неожиданностью. Оставляя свою таможню, он шел за Иисусом. Куда теперь ему идти?
– Что будет с учителем?
– спрашивает кто-то, но вопрос остается без ответа. Никто не хочет высказывать своих предположений.
– Может, нам пойти и сдаться вместе с ним?
– спрашивает Андрей. Он смотрит на ненужный в его руках меч и бросает его.
– Нет, - решительно заявляет Иоанн.
– Учитель хотел, чтобы мы остались.
Когда полководец погибает, его армия не гибнет вместе с ним. Она либо разбредается, либо избирает себе нового предводителя. Все вспоминают: именно Петра назначил учитель старшим среди них.
– Петр, что скажешь? - спрашивают его.
– Я не знаю.
Рыбак сейчас не способен стратегически мыслить. В его глазах стоит сцена ареста безропотного Иисуса и его собственное позорное бегство. Он не знает, как ему искупить свою вину.
– Куда они его повели?
– бездумно бормочет он, спрашивая скорее себя, чем кого-то другого.
– Что с ним сейчас?
– Они повели его к первосвященнику Анне, - объясняет Иоанн. - Это были его слуги.
– Ты знаешь, где он живет?
– Знаю. Недалеко от дворца Ирода.
– Отведи меня!
– требует Петр.
– Зачем? Ты хочешь сдаться?
– спрашивает Андрей.
– Нет. Не знаю. Я хочу посмотреть.
– Это опасно, - замечает Матфей.
– Пусть! Отведешь?
– спрашивает Петр юношу.
– А что нам делать?
– вопрошают остальные.
– Куда нам идти?
Все ждут решения от Петра. Они стоят сейчас как раз на том самом перекрестке судьбы с виноградной карты жизни, откуда можно повернуть в любую сторону. Достаточно им разойтись в разные стороны, - и никакой христианской церкви не будет. В этот полуночный час на краю Гефсиманского сада девять галилейских бродяг должны совершить исторический выбор: быть им вместе или стать друг другу чужими. И тогда начнется совсем другая история.