Скромное обаяние художника Яичкина
Шрифт:
– У меня всегда есть еда, - с достоинством ответила я и заглянула в холодильник, - правда, иногда - какая-то странная, - добавила я с сомнением оглядывая полки.
Картошки все-таки у меня немного нашлось, а в морозилке я недавно заныкала великолепные сосиски.
Приложение № 16. Бурный жизненный путь великолепных сосисок
1. Димка купил килограмм сосисок и понес их к нам, но по дороге встретил приятеля, они посидели на лавочке перед своим подъездом. Димка ушел, а сосиски остались.
2. Димка
3. Возвращаясь с работы, Димка увидел объявление в подъезде: «Кто вчера забыл на скамейке сосиски, обращаться к консьержке». Сосиски лежали в ее морозилке.
4. Димка явился за сосисками, забрал их и отнес к нам домой. Я сунула их в морозилку.
5. Пашка забрал сосиски на работу.
6. Пашка принес их обратно, потому что на работе его начали кормить.
7. Егорушка стащил пакет с сосисками и унес их на балкон.
8. Я догнала Егорушку, отобрала у него пакет, выдала ему в качестве военного трофея одну сосиску, остатки сунула в морозилку.
Глава шестнадцатая, в которой бабуля разговаривает по паштету, а я занимаюсь ночным кормлением (окончание)
Также у нас имелась банка салата из необъятных запасов Пашкиной мамы. Пока Катерина чистила картошку, я немного всплакнула, потому что жизнь без дражайшего супруга была не мила. Бабуля попыталась меня утешить, но по части сантиментов она никогда не отличалась впечатляющими успехами. Так что я трубно высморкалась и пошла варить сосиски.
– Что в итоге мы имеем с гуся?
– начала бабуля, наблюдая, как я вяло выковыриваю из банки салат в плошку.
– Какого-то мужика в бороде, которого убил другой мужик, без бороды, которого мы зачем-то поймали, с друзьями которого мы завтра встретимся в гараже какого-то третьего мужика, - бодро отрапортовала Катерина, посыпая солью закипевшую картошку.
– Нить верная, но акценты расставлены не точно, - одобрительно покивала бабуля, - главное для нас - «Автопортрет».
– На фига убили Безбородько?
– подала голос я.
– Не хотят, чтобы он кому попало болтал про «Автопортрет», - разволновалась Катерина.
– Я вот одного не могу понять, - бабуля устало потерла лоб рукой, - чем им так ценен этот самый Яичкин? Я не понимаю, что за художник такой?
Я пожала плечами, кто ж его знает, этого Яичкина - вот дадут нам его «Автопортрет» и посмотрим. Если дадут.
– Ты думаешь, в обмен на этого дядю нам завтра дадут «Автопортрет»?
– озвучила я свою светлую мысль.
– Конечно нет, - ответила бабуля, голос ее лучился оптимизмом, - но мы прощупаем почву.
Некоторое время мы молчали. Почему-то мне не понравилось бабулино намерение «прощупать почву», было в этом что-то неприятное. Почему-то щупать почву
Катерина тем временем бодро разложила по тарелкам картошку с сосисками и уселась их уплетать за обе щеки. Бабуля тоже кушала с аппетитом, словно завтра нам не надо было тащиться в Химки навстречу довольно сомнительным приключениям. Я вяло поковыряла свою порцию и тоскливо уставилась в окно.
На ночлег мы распределились следующим образом: бабуля отправилась почивать на наше с Пашкой супружеское ложе (я заявила, что отказываюсь спать там без своей дражайшей половины), а мы с Катериной устроились на кухонном диване, благо раскладывался он в небольшое летное поле. В гостевой комнате (где у нас был склад коробок и крайне необходимых вещей) почивал негодяйский убивец.
Бабуля сгоняла его в туалет (издевательства он сносил молча), но на мои предложения покормить человека дьявольски расхохоталась, и заявила, что пара дней голодовки ему пойдут на пользу.
Мы улеглись, выключили свет и уставились в потолок.
– Не представляю, как тут можно уснуть… Столько всего… Невероятно… - примерно в таком духе Катерина минуты две клялась, что не сможет сомкнуть глаз, и тут же уснула.
У меня же, как назло, сна не было ни в одном глазу. Я попыталась растолкать Катерину чтобы поболтать, но тут же получила в глаз и на всякий случай откатилась подальше. Попыталась почитать при свете мобильника, но единственное, что можно было найти на кухне - это нуднейший Пашкин компьютерный журнал. Пару минут я попыталась продраться сквозь столбики непонятных определений, которые и произнести-то вслух конфузно, сдалась, закрыла журнал и вытянулась под одеялом.
Дальше я лежала в темноте и мучительно вглядывалась в потолок. В голову лезли всякие страшные мысли. Бандиты, дражайший супруг, таинственный художник Яичкин, бедный господин Безбородько - все смешалось в одну кучу и не давало заснуть. Приглушенно шумел холодильник, бродил по коридору Егорушка, сопела под боком Катерина, а я ворочалась и вздыхала.
В конце концов, я не выдержала и рывком села на кровати. Потом поднялась, считая все углы, дошла до холодильника, вытащила из него свою недоеденную картошку с сосисками. Щедрой рукой положила туда салату, заварила чаю и бросила в чашку два куска сахара. Подумала, и бросила еще один. И понесла все это нашему убивцу.
В его комнате стояла мерная тишина - лишь часы тикали. Занавеска колыхалась над окном, а негодяйский негодяй кулем лежал на кушетке. Я вошла и поставила на тумбочку еду и чай.
– Кушать хотите?
– тихо спросила я. Убивец молчал, настороженно глядя на меня.
– Небось, хотите, - ответила я сама себе.
– Давайте, я вас покормлю? Развязывать я вас, конечно, не буду, так что придется поесть с вилочки из моих рук. Давайте?
Негодяй молчал, тогда я присела к нему на кровать, подцепила на вилку кусок сосиски и поднесла к его рту. Некоторое время он боролся с собой, а потом жадно вцепился в сосиску, и дальше дело у нас пошло как по маслу.