Скрытый Пророк

Кнаак Ричард А.

Его сердце затрепыхалось. Мендельн знал, что это во многом из-за её волшебства и неземной красоты, но обнаружил, что ему трудно отвергнуть её присутствие. Сейчас она была беззащитной, всецело зависела от его силы. Для него Лилит сделала бы что угодно, стала бы кем угодно. Кем бы он ни пожелал. Она была готова на это, брат Ульдиссиана читал это в её чудесных глазах. Они сияли и обещали. Они звали его.

Лилит протянула свои ладони. Мендельн начал тянуться к ней.

Кинжал вспыхнул словно сам по себе. В его даже ещё более ослепительном свете Мендельн

снова увидел её истинную сущность.

Отвращение от собственной слабости обуяло его.

— Нет… Больше ничего от тебя, гарпия!

Он произнёс слова силы, и сфера полетела назад в темноту. Жутко было слышать вопль демонессы, исполненный гнева и отчаяния. Лилит проклинала его имя и тут же звала его.

А потом Мендельн больше не слышал искусительницы.

Шок от встречи с ней — тем более притом, что она должна была быть мертва, — потряс Мендельна так сильно, что он чуть было не потребовал от Траг’Оула немедля вернуть его в его мир. Однако, как раз когда он уже готов был сделать это, он снова ощутил неясное присутствие Ратмы.

Мендельн колебался, но он не мог оставить эту последнюю надежду. Он повторил свою предыдущую магию, используя кинжал, чтобы притянуть то, что он ощущал.

Вздох спустя другая сфера подлетела ближе. Как и первая, она была покрыта специфическим, похожим на иней налётом. Оставаясь начеку, Мендельн удалил налёт, как и в прошлый раз.

Перед ним парил изнурённый, но благодарный Ратма.

«Я достал его!» — крикнул он Траг’Оулу.

Да… Я знаю.

И вдруг Мендельн почувствовал, что его толкают сквозь пустоту. Как бы ни был он ошеломлён этим, он не терял головы и продолжал удерживать внимание на Ратме.

У младшего сына Диомеда закружилась голова — и вот он уже приземлился на что-то твёрдое.

Над ним сияли звёзды, которые, на радость, оказались драконом.

А голос, который донёсся справа, был ещё больше в радость. Сам старясь отдышаться, сын Инария сказал:

— Ты не представляешь, Мендельн… Моя благодарность… За этот риск.

— Это Траг’Оул смог отправить меня туда, — отметил брат Ульдиссиана, повернув лицо к Древнему. — Ведь именно он умудрился выяснить, куда ты был изгнан.

Ратма кивнул.

— И ему я тоже благодарен, но не скромничай. Риск, на который ты пошёл, был огромным. Ты легко мог пропасть там… — он затряс головой. — Одному быть в пустоте — навсегда — не могу представить худшей судьбы, это даже хуже смерти.

Пока Ратма говорил, Мендельн внимательно за ним наблюдал, пытаясь определить, знает ли Древний о том, что произошло как раз перед его спасением. Однако по чаду Лилит никак не было видно, будто он заметил близкое присутствие своей кровожадной матери, которая, был вынужден предположить Мендельн, была притянута его заклинанием из-за кровной связи между ней и Ратмой.

Лилит была жива… Но, как заметил Ратма, влачила существование, худшее, чем смерть. И она никак не могла изменить его. Ведь у Ратмы появилась такая возможность только благодаря Мендельну и дракону.

Вдруг он задумался, почему Траг’Оул до сих пор молчит. Их успех явно заслуживал хоть какого-то ликования.

Не успел

Мендельн подумать об этом, как Ратма поднялся. Древний взглянул на созвездие, и его выражение отнюдь не было довольным.

— Что такое, Траг? — вопросит Ратма. — Что происходит?

Была длинная, напряжённая пауза, прежде чем небесное создание ответило. А когда оно заговорило, оно сделало это таким слабым и обречённым тоном, который потряс Мендельна даже больше, чем тёмная пустота.

Напряжение… Было слишком… Велико… Я не мог поддерживать… Хитрость в то же время… Мы могли спасти тебя… Только лишь обрекая тебя… Вместе со всеми остальными… Ратма…

— О чём это ты? — спросил Ратма, по голосу встревоженный ничуть не меньше Мендельна. — Какая хитрость? Что произошло?

Санктуарий не… Больше не укрыт от их… Взора! Небесное Войско знает, что его сбивали с пути, — была совершенно очевидна скорбь Траг’Оула от этой неудачи. — Крылатые воины приближаются к нашему миру.

Глава семнадцатая

ЭТО ХОРОШО.

Тираэль в последний раз обозрел ситуацию, нависшую над этим никчёмным миром, и пришёл к выводу, что она всецело удовлетворяет его. Все существа были готовы впиться друг другу в глотки, и те, кто мог оказать войску хоть какое-нибудь сопротивление, пребывали в полном беспорядке. Настоящую тревогу вызывало теперь только одно создание, и это был падший, Инарий.

Список преступлений мятежного ангела был длинным, но первым пунктом в нём числилось само сотворение этих людей. Тираэль понимал, откуда они происходят, и от неправильности такого явления его бросало в дрожь. Ангелы и демоны. Он не представлял, почему сам Инарий не понял сразу, что их нужно истребить.

Но это должно было произойти довольно скоро. Тираэль ощущал быстрое приближение других ангелов, и единственным вопросом, который вставал перед ним, был почему они добирались так долго. Это место — этот Санктуарий, как, он узнал, его называли изменники, — таил в себе больше, чем казалось на первый взгляд. Была какая-то сила, какой-то обширный резервуар силы, на который наткнулся Инарий и в котором могло быть дело. Тираэль всё ещё выяснял это. Вряд ли именно это задержало войско. Впрочем, в итоге это окажется неважно.

Он вернулся к вопросу потомства ангелов и демонов. Они непросто были надругательством над естеством, но их пугающий потенциал, — который он распознал так же легко, как, он нутром чуял, и демоны, — в конечном итоге требовал их уничтожения. Предлагался вариант возложения ведения извечной войны на их головы, чего даже он не мог до конца расценить. Действительно, когда он впервые увидел их, Тираэль некоторое время думал предложить использовать их как солдат для Высшего Неба, но вскоре мысль о том, что придётся стоять в битве бок о бок с кем-то, носящим на себе порочное пятно демонов, заставила его совершенно отбросить такую мысль. Нет, люди — и всё остальное здесь — должны были быть вычеркнуты из бытия.