Сквозь тьму
Шрифт:
Хотя Бембо и не мог прочитать всего послания, написанного широкими мазками побелки на кирпичной стене, он сердито уставился на него. Он мог сказать, что в нем было слово "Альгарвейцы". Ни одно замаскированное сообщение, содержащее это слово в Громхеорте, вряд ли содержало комплимент.
Бембо схватил первого попавшегося фортвежанина и потребовал: “Что это говорит?” Когда смуглый бородатый мужчина пожал плечами и развел руками, показывая, что не понял вопроса, констебль сделал все возможное, чтобы перевести
“А”. Лицо фортвежца озарилось пониманием. “Я могу сказать тебе это”. Он говорил по-кауниански лучше, чем Бембо. Почти любой, кто говорил по-кауниански, говорил на нем лучше, чем Бембо.
“Продолжай”, - настаивал Бембо.
“Здесь говорится, ” фортвежец говорил с явным удовольствием, - что алгарвианские шимпанзе должны вернуться туда, откуда они пришли”. Он снова развел руками, на этот раз демонстрируя невинность. “Я этого не писал. Я только перевел. Ты спросил”.
Бембо толкнул его так, что он едва не свалился в канаву. К разочарованию констебля, это не совсем так. Он сделал движение, как будто хотел схватить дубинку, которую держал в руке. “Заблудился”, - прорычал он, и впередсмотрящий исчез. “Сутенер”, - пробормотал Бембо по-кауниански. Он перешел на альгарвейский: “Нужен один, чтобы узнать другого”.
Прежде чем идти дальше, он плюнул на граффити. Какой-то житель Фортвега или кто-то другой возомнил себя героем за то, что среди ночи прокрался с малярной кистью. Бембо подумал, что фортвежец, кем бы он ни был, не что иное, как проклятая помеха.
Полдюжины фортвежцев в одинаковых туниках шли по улице ему навстречу. Через мгновение он понял, что они принадлежали к бригаде Плегмунда. Он следил за ними настороженно, так же, как следил бы за множеством злобных собак, бегающих по окрестностям фермы. Они были полезными существами, в этом нет сомнений, но также и подвержены опасности. И, судя по тому, как они смотрели на него, они думали о том, что прямо сейчас они опасны.
Он убрался с их пути, прежде чем полностью осознал, что делает. Они поняли это достаточно быстро; двое из них рассмеялись, прыгая мимо. У него горели уши. Предполагалось, что фортвежцы не должны были запугивать альгарвейцев - все должно было быть наоборот.
“Черт бы их побрал”, - пробормотал Бембо себе под нос. “Они недостаточно платят, чтобы быть героями”. Он засмеялся мерзким смехом. Они, несомненно, платили этим молодым головорезам из бригады Плегмунда недостаточно, чтобы они тоже были героями. Все, что ему нужно было сделать, это выбить асфальт здесь, в Громхеорте. Фортвежцев отправили бы на запад сражаться с солдатами короля Свеммеля. Возможно, из них и не получилось бы героев, но многие из них в конечном итоге погибли бы.
Так им и надо, подумал Бембо. Пусть теперь смеются. Довольно скоро они будут смеяться другой стороной рта.
Как только он скрылся за углом от людей из бригады Плегмунда, он снова начал важничать. Почему бы и нет? Никого, кто видел, как он смущался, сейчас поблизости не было. Насколько он
Как только эта мысль пришла ему в голову, он увидел каунианца на улице. Он потянулся за своей дубинкой. Женщина из Форт-Уэджа, которая видела его и блондинку, крикнула по-альгарвейски: “Заставь его пожелать, чтобы силы внизу овладели им, а не тобой!”
“Не волнуйся, милая”, - ответил Бембо, хотя женщина была на десять лет старше его, бесформенная и невзрачная в придачу. Она стала еще уютнее, когда улыбнулась, что она и сделала сейчас. Впрочем, Бембо не пришлось долго смотреть на нее. Он переключил свое внимание - и свой гнев - на каунианца. “Ты здесь! Да, ты, жалкий сын шлюхи! Кто выпустил тебя из твоей конуры?”
Женщина из Фортвежья захихикала, захлопала в ладоши и радостно обняла себя. Она жадно смотрела. Если с каунианкой случится что-нибудь ужасное, она хотела посмотреть. Блондин, как оказалось, говорил по-альгарвейски. Кланяясь Бембо, он сказал: “Я сожалею, сэр”.
“Извинение - это еще не все”. Бембо двинулся на него, подняв дубинку. Женщина из форта снова хлопнула в ладоши. “Извинение" - это еще не начало фразы, ” прорычал констебль. “Я уже спрашивал тебя однажды, что ты делаешь, разгуливая на свободе?" Это не твоя часть Громхеорта, и ты заплатишь за то, что суешь свой нос не в ту часть, которая есть ”.
“Делай со мной, что хочешь”. Каунианин снова поклонился. На этот раз он продолжал смотреть вниз, на булыжники. “Моя дочь больна. Ни у кого из аптекарей Каунианы нет лекарства, в котором она нуждается. И поэтому, ” он пожал плечами” - я вышел наружу, чтобы найти его. Если бы у вас была дочь, сэр, разве вы не поступили бы так же?”
С тех пор как он выбрался из округа Кауниан, скорее всего, он уже подкупил одного альгарвейского констебля. Бембо был уверен в этом так же, как в своем собственном имени. “У тебя остались какие-нибудь деньги?” - требовательно спросил он.
“Да, немного”, - ответила блондинка, и фортвежанка издала сердитый, сорванный визг. Каунианин продолжал: “Однако, если тебе все равно, я думаю, что предпочел бы потерпеть побои. Мне понадобятся деньги на дополнительные лекарства и на еду”.
Бембо уставился на него. Либо блондин был серьезен, либо он просто придумал самый нелепый план избежать побоев, о которых Бембо когда-либо слышал. Он не знал, восхищаться ли смелостью этого парня или избить его до полусмерти, чтобы научить его больше не заниматься подобной ерундой.У фортвежанки не было сомнений. “Ударь его!” - крикнула она во всю мощь своих легких. “Он это заслужил. Он сам так сказал. Ударь его!”
Неохотно - он не хотел делать ничего из того, что предлагала шумная женщина, - Бембо решил, что должен преподать каунианцу урок. Если блондинам придет в голову мысль, что они могут пристыдить альгарвейцев, чтобы те оставили их в покое, кто мог предположить, сколько неприятностей они доставят? И вот, подняв дубинку, он двинулся на блондина.