Сквозь века. Новая эра

Королева Любовь

– О ком ты, воин? – повторил вопрос Бьюч.

– Где Ирим?

– Нет его.

– Я знаю это. Где он? – завопил Пуотс.

– Зачем он тебе? – спросил Бьюч.

– Этот ловкач увел мою дочь. Я хочу ее вернуть. Но перед этим, я перебью весь ваш подлый народ. Всех до одного, – пообещал Громовой голос.

– Причем здесь народ? Давай отпустим собратьев и сразимся один на один. Я за Ирима. И я его брат. Так тому и быть, обязан защищать его честь.

– Сосунок, уйди с дороги, – ревел дворф. – Где моя дочь?

– Нет здесь твоей дочери, Пуотс. Не визжи так. Она любит Ирима, а он любит ее.

– Дурень, ты сам понимаешь, что говоришь? Какая любовь? Ты забыл о легенде? Они нас всех погубят.

– Насколько

я знаю, дворф, ты же не суеверный, – произнес Бьюч. – И к тому же, ты боишься, что мы погибнем из-за легенды, а сам привел отряд на безоружный народ, чтобы истребить нас. Где логика? Ты сам себе противоречишь, Пуотс. Давай сложим оружие, и я отпущу твоих людей с миром, не смотря на то, что вы успели ранить моих собратьев, и даже детей.

– Нет. Я хочу крови, – упрямился Громовой голос.

– Так тому и быть, ты ее получишь. Предлагаю обмен. Мы с тобой сражаемся. Если одержу победу я, вы уходите не только из нашего лагеря, но и с горы.

– Ну-ну, – перебил дворф. – А если я выиграю, каждого эльфа перережу собственноручно.

– Идет, – согласился Бьюч.

На его красивом лице не дрогнул ни один мускул, хотя мысли в голове роились как в улье у пчел.

– И ты так просто отдаешь свой народ на погибель? – удивился Пуотс.

– Почему просто? Мы еще не состязались с тобой, чтобы думать о последствиях.

Не договорив фразу, эльф выхватил нож из рукава толстой туники и завертел его в одной руке так ловко, будто крутил живописный цветок.

Пуотс замахнулся топором и сделал выпад вперед. Бьюч присел и проскользнул у того под рукой, оказавшись позади неприятеля. Вождь дворфов, тертый калач, и просчитывал все маневры наперед. Он присел на колени, ловко крутнулся на них, и при повороте к эльфу, топором выбил нож из его гибких пальцев. Бьюч не растерялся, подпрыгнул, и в полете вынул второй нож из голенища сапога. Пока Пуотс прикидывал, где приземлится эльф, Бьюч прыгнул ему на спину, и, обхватив руками, полосонул дворфа по шее. Вождь дернулся и заревел. Он вскинул руку с топором и рассек им воздух, так и не достав до Бьюча. Рана у дворфа горела, но он продолжал бой. Эльф отступал, дворф двигался на него. Бьюч следил за Пуотсом, а тот, за рукой эльфа. Так они танцевали минут пять, то отступая, то наступая. Вождю уже опротивела эта игра, он слабел, а рана кровоточила все сильнее. Не выдержав напряжения, дворф метнулся вперед, некстати размахивая топором, а после и секирой. Руки у него дрожали, но он упорно надвигался на эльфа. Бьюч сделал присед и снова проскочил боком от дворфа. Оказавшись за спиной неповоротливого воина, он мгновенно вернул нож на место, и взялся за стрелу, с которой бежал на место сражения. А как только Пуотс развернулся, взмокший и озлобленный, Бьюч метнул стрелу ему в открытую рану. Воин дико заревел и упал на колени.

– Ты убил его, – заревел Жилос, кидаясь к приятелю.

– Стоять, – скомандовал эльф. – Сейчас берете своего вождя и уносите свои толстые задницы с нашей горы. И да, уточню, я не убил его, но обязательно это сделаю, если вы не уясните верно, мои слова.

– Ах ты, плюгавый мальчишка, – вскричал Жилос и кинулся на Бьюча.

И все, нервы у воинов сдали. Завязалась борьба. Бьюч оказался окружен тремя здоровыми дворфами. Они медленно наступали на него, сужая расстояние. Мысли парня метались. Он видел, как ранили его собратьев. Минуту назад стрелой арбалета задели мальчишку, который из простого любопытства высунулся из-за дерева. Возле дома вождя зарубили старика и старуху. Они бежали, чтобы укрыться в подвале.

Бьюч смотрел и не верил, что тихое снежное утро обернулось кровавой бойней, без начала и конца. Он горевал всей душой, что никак не мог помочь собратьям, которые всеми силами отбивались от обезумевших дворфов. Ему самому теперь нужно как-то выбираться из западни. А между тем, воины надвигались на него, и у каждого в руке сверкал заточенным

лезвием увесистый топор. Бойцы уже было поверили в свою победу, когда Бьюч высоко подпрыгнул и ударил гибкими длинными ногами двум крайним воинам по рукам. Те не ожидали такого поворота и выронили орудия. Опускаясь на ступни после прыжка, эльф ударил головой в лицо среднего ратника. Удар пришелся в пластину, которая защищала нос. Она смялась и вонзилась в плоть, рассекая ее до кости. Дворфа ослепила боль. Он взвыл, попятился и упал, держась за нос и пытаясь выдернуть кусок металла. Тут же муки его оборвались, потому что стрела эльфа, сидящего на дереве, нашла свою мишень. Но, двое оставшихся воителей вовремя опомнились и продолжили наступление. Бьюч подсек одного ножом в коленный сустав, и когда дворф присел от боли, эльф вогнал кровавое лезвие ему в шею. Под булькающие звуки, исходящие из горла, воин упал и притих. Остался еще один нападающий, самый здоровый и грозный. Он не мешкая, ударил эльфа по затылку обухом топора. Бьюча повело и ослепило. Шатаясь, он начал оседать. И тут его взгляд упал на топор одного из воинов, валявшийся рядом. Парень почти осел, но быстро выдернул оружие из руки убитого, и ужаснулся его тяжести. Собрав все силы и волю, он поднялся на ноги. Шатаясь и кося взглядом, паренек пошел на здоровяка. Дворф не ожидал этого и вздрогнул. Тут Бьюч замахнулся и ударил сверху, по голове. Шлем воина смялся, а сам боец послушно присел на снег, после чего парень всадил нож в его незащищенное горло.

После, он выхватил лук у пробегавшего мимо раненого эльфа, а колчан со стрелами у него был свой. Вступая в бой, эльф уже не думал о дурноте, что подступала к горлу. Бьюч даже успел выпустить пару стрел, когда его накрыла спасительная темнота. Очнулся он, и, правда, в темноте, гораздо позже. Рядом сидела Нулипес, девушка, отвергнутая Иримом накануне свадьбы. Она промывала рану на голове парня от спекшейся крови. В печи потрескивали поленья. А по телу храброго воина прошлась судорога боли. Парень открыл глаза и посмотрел на эльфийку.

– Где я?

– Храбрый эльф, где же ты можешь быть, как не у себя дома, вернее, дома у друга, – уточнила Нулипес.

– Храбрая девушка, – пытался шутить эльф, – как же ты переступила порог этого самого дома?

– Бьюч, все мы когда-то миримся с чем-то. Вот пламени раньше боялись, а смотри, привыкли же. Греться нужно. Поэтому и я пришла сюда, тебе ведь помощь нужна.

– Мне страшно спросить, но как окончилась война?

– Ну как? – медленно произнесла девушка. – Как-то окончилась. Их воины почти все полегли, десяток только вроде как насчитался. Они забрали вождя и ушли. Мы не заметили как. А потом увидели, что среди павших воинов есть и раненые, они кричат и стонут от боли.

– А наши братья? Что с нашими мужами?

Нулипес вздохнула.

– Детей жалко, – произнесла она. – Пятерых убили. Сейчас их окричат, и можно погребать. И так, двадцать эльфиек и сто сорок мужчин пали. Двести ранены. Но это поправимо. Тебя тоже чуть не убили. Замат спас тебя.

– А он сам? – спросил встревоженный Бьюч.

– Он ранен, но жить будет. Ты не волнуйся, дружочек, тебе нельзя.

Девушка ласково погладила эльфа по руке.

– Ты сейчас поспи. Я дам тебе лунного эля. Это наша новая настойка, она крепка, но и сильна. Только вначале скажи, что делать с ранеными чужаками? С убитыми?

– Всех в пропасть, – скомандовал Бьюч.

– Всех? – ахнула Нулипес.

– Всех до одного.

– Бьюч, не считаешь ты, разве, что это жестоко?

– Я видел то, чего во время сражения не заметили другие, – отчеканил эльф. – Поверь мне, это слишком мягкое наказание для них и слишком легкая гибель. Они подняли оружие на невинный народ.

– Я поняла тебя, дружочек. Не горячись.

Девушка подала парню глиняную кружку с настойкой. Он одним глотком осушил ее содержимое, тут же потерял сознание и опрокинулся на подушку.