Сквозь века. Новая эра
Шрифт:
Разрывает грудь боль,
Это к тебе любовь.
Позови я приду,
За собой уведу.
Я укрою тебя от обмана.
Заслоню я собой от тумана.
Мою милую, славную.
Девочку самую главную.
И пусть многие против нас.
Я люблю тебя, здесь, сейчас.
А на душе тоска.
Съедает
Разрушает судьбы и жизни.
И любви она капризней.
На ходу Ирим сложил несколько строк о своей нелегкой доле. С мыслями о любимой девушке, парень добрался до того места, где они оставили гиппогрифа Якса. Полуконь уже заметно подрос и пытался взлетать. Это пока у него выходило не очень хорошо, и, опираясь на лошадиные копыта, он забавно злился, махая орлиными крыльями.
– Ну что, дружище, ждешь? – обратился Ирим к полуживотному – полуптице.
Якс заворчал, всем своим видом показывая, что он обиделся.
– Не злись, – продолжил Ирим, – так было надо. Ушла наша любимая хозяйка сердец. Теперь мы будем с тобой вдвоем. Я думаю, ты не будешь возражать?
Гиппогриф снова заворчал, но уже не так строго. Он раскрыл стального цвета крупный клюв, высовывая розовый язык, и тем самым давая понять, что проголодался.
– Пойдем, Якс, домой. У нас много дел.
И пошли вдоль заснеженной тропинки два одиночества. Эльф опустил голову и ссутулил плечи. Якс гордо вышагивал, поднимая голову и вращая апельсиновыми глазами. Как только Ирим приблизился к лагерю, услышал громкие крики.
– Слышишь, Якс, кого-то окричали? – удивленно обратился эльф к гиппогрифу.
Он поспешил к своим собратьям, чтобы узнать, в чем дело. Как только парень переступил порог высоких металлических ворот, которые почему-то были не заперты, он будто оказался сам заживо погребен. Картина, которую вождь увидел, повергла его в ступор. Эльфийки сновали с тряпицами, мазями и различными склянками. У главного входа в поселок, в ряд лежали погибшие мужчины, и так сразу было невозможно перечесть сколько их. Их окрикивали эльфийки постарше. Воины уже были переодеты и омазаны ледяным маслом от священного для эльфийского народа, дерева Олиствы.
– Ирим, как хорошо, что ты успел, – вскрикнула одна из женщины, и подскочила к вождю. – У нас тут такое.
– Я вижу. Что случилось Касси?
Женщина смутилась.
– Ты знаешь мое имя? – удивилась она.
– Конечно, знаю. Если я вел образ жизни оболтуса, это не значит, что был таким на самом деле. Расскажи мне все.
Женщина начала описывать события, и к ней подскочили остальные жители эльфийского поселка. Когда они прояснили картину увиденного, Ирим привалился к стене амбара и усталой рукой потер красные глаза.
– Ирим, иди, отдохни, – предложила Касси. – А потом приступим
– Нет. Воины не должны ждать своего вождя. Все сделаем сейчас.
– Хорошо. А твою коронацию тогда проведем через три дня, – предложила женщина.
– Нет. Никакого обряда не будет. После таких страшных событий будет жестоко и подло, устраивать праздник.
– Спасибо, вождь. Ты будешь мудрым правителем.
– И несчастным, – произнес Ирим, передергивая плечами.
– Почему ты так говоришь? – спросила другая эльфийка.
– Зуси, ты же сама видишь, в какое время я прибыл. А это плохой знак. Я воздух слышу.
– Не думай об этом. Ты теперь обязан нас защищать и не падать духом. В этом сражении погибли наши мужья, отцы, братья и дети.
– Да, я вас понимаю. Теперь я с вами. Моя корона – моя кровь, омывающая раны народа. Я кости, и дух отдам, за солнце над вашими головами.
– Вождь, зачем ты это сделал? – вскричала Касси. – Ты произнес слова обряда, так буднично, рядом с телами наших собратьев. Мы бы позже могли сделать это за кружками эля.
– Не время, мои дорогие, короноваться за элем. Пора приступать к делам. И я счел нужным, стать королем рядом со всеми мной любимыми жителями нашего поселка. Дух павших мужей еще здесь, с нами, значит, они имеют право присутствовать при таком важном событии как коронация нового вождя.
Женщины, обступившие Ирима, горестно вздохнули, и согласно кивнув, расступились и пропустили нового молодого короля вперед. Так, без обряда и почестей, эльф Орлиный коготь, вступил в свои права. Теперь ему предстояло выяснить суть войны, урегулировать разные вопросы и определиться с дальнейшим ходом событий. Дела завертели парня с неистовой скоростью.
***
Когда Кирма подошла к воротам родного городка, то увидела спущенный герб и траурный знак.
– Что это такое? – удивилась дворфка.
Девушка подошла поближе, постучала кулачком в металлическую створку. Стук вышел тихий и какой-то жалкий. Дворфка с удивлением осмотрела свою руку, которой стучала в дверь. И каково же было ее удивление, когда обнаружилось, что руки похудели и вытянулись, а маленькие толстенькие пальчики стали гибкими и длинными. Осмотрев всю себя, Кирма пришла в ужас. Она осунулась, похудела всем телом и вытянулась в рост.
– Что со мной? – прошептала она самой себе. – Неужели поэтому так болит мое тело, каждая косточка? А я думала, что это от тоски ломает мои хрящики, и причиняет дикую боль суставам.
Тут раздался лязг засова.
– Кто? – раздался мужской голос.
– Кирма, дочь вождя «Горных яков», Пуотса, Громового голоса.
– Докажи, что ты, это ты.
– Ты, баран безмозглый, открывай, а то я тебе потом так докажу, век помнить будешь.
– Столько не живут, – проворчал голос, по ту сторону ворот.