Слабо не влюбиться?
Шрифт:
– Ну тебя! – Грановская обиженно хохлится. – Как был козлом, так им и остался!
– Да ладно, детка, не грусти, – Соколов шагает вперед и, по-хозяйски расположив руки на ее талии, добавляет. – А то грудь не будет расти.
– Вот идиот! – взвизгивает подруга и принимается отчаянно лупить языкастого парня по груди.
Но Тёме хоть бы что. Походу, он даже не замечает Леркиных яростных воплей. Знай себе щерится и трясет белокурой шевелюрой, наслаждаясь общественным вниманием и своим очередным маленьким триумфом.
Соколов –
Тёма – душа нашей дворовой компании, и поэтому, какую бы дичь он ни творил, ему все сходит с рук.
На самом деле Грановская и Соколов неплохо ладят, и такие вот словесные перепалки для них – обычное дело. Она обзывает его недалеким бабуином, он ее – пучеглазой блохой. А затем, вдоволь нацапавшись, они расходятся по разным углам и дальше общаются как ни в чем не бывало.
Среди оживившихся ребят поднимается веселый гомон обсуждений – на этот раз на повестке дня недавно вышедший в кинотеатрах блокбастер. Подойдя поближе, я включаюсь в общий разговор, когда Тёмкина рука привычно накрывает мои плечи. Парень прижимает меня к себе и, уткнувшись носом в мой висок, негромко выдает:
– А вот ты реально классно выглядишь, малая.
Щетина друга приятно щекочет кожу, а тяжесть его тела на моих плечах ощущается как нечто родное и любимое. От Тёмки доносится едва уловимый аромат мужского шампуня, прибитый терпким запахом табака, и я невольно поглубже тяну носом воздух. Мне нравится, как он пахнет, хотя дурацкое баловство сигаретами совсем не одобряю.
– Спасибо, ты тоже ничего, – усмехаюсь я.
– Обожаю эту футболку, – Соколов проводит пальцем по изображению Барта Симпсона на моей груди.
Еще бы не обожал! Сам ведь мне ее подарил на прошлый день рождения. Вот я ношу ее, не снимая. У Артёма, кстати, точно такая же есть. Только она ему в последнее время в плечах тесновата стала. А раньше мы, как настоящие двойняшки, на пару носили одинаковые футболки. Забавно было.
– Тёма, Вася! – совсем рядом раздается оклик, и мы как по команде вскидываем глаза на подошедшего Серегу Зацепина. – Хорош обниматься! Народ требует развлечений!
Он вручает Соколову гитару и подталкивает нас обоих к знаменитому бревну, сидя на котором мы с другом не раз устраивали дворовые концерты. Дело в том, что пару лет назад Тёма здорово увлекся музыкой, ну а я, чтобы быть с ним на одной волне, стала подпевать.
Никогда профессионально не занималась вокалом, но случайные слушатели все как один убеждали, что у меня талант. Вот я и повелась. Поверила в себя и стала местной певичкой, которая время от времени веселит народ своими завываниями под аккомпанементы
– Ой, нет, – пытаюсь отвертеться. – Сегодня что-то не хочется… Да и ребята вроде болтовней увлечены.
«Васек, кончай ломаться!», «Даешь концерт!», «Не стесняйся, я подпою!» – настаивают присутствующие, не оставляя мне не единого шанса на отказ.
Тёма, в отличие от меня, отнекиваться и не собирался. Его хлебом не корми – дай покрасоваться и устроить шоу. Поэтому он без лишних слов пристраивает гитару на колене и нежно проводит пальцами по тонким струнам. Инструмент рождает протяжный томный звук, и ребята, затаив дыхание, замирают.
– Ладно-ладно, – соглашаюсь я, усаживаясь на бревно рядом с другом. – Что петь-то будем?
– А давайте Маршрутку*? – встрепенувшись, подает голос Лерка.
До этого она усердно «окучивала» Даню Громова: яростно кокетничала, громко хихикала, и что есть мочи выпячивала свой вполне сформировавшийся бюст. Кстати, усилия подруги не прошли даром: парень, судя по всему, поплыл. На его губах блуждает глуповатая улыбочка, а взгляд, устремленный к Грановской, полон такого неподдельного восхищения, будто перед ним восьмое чудо света, не меньше.
– А после Маршрутки сбацаем Цоя, – высказывается Серега, грозно зыркнув на девчонок. – Достала ваша попса!
Тёма кидает на меня вопросительный взор, и я отвечаю ему коротким кивком. Без слов поняла, что он интересуется, готова ли я.
Иногда мне кажется, что мы с Соколовым связаны какой-то невидимой нитью. Он читает мои мысли, а я различаю даже самые незначительные оттенки его эмоций. Раньше я думала, что так бывает только у людей, объединенных одной кровью, но теперь понимаю, что ошибалась. Порой души становятся родственными просто так, без каких-либо условностей.
Ритмичный гитарный бой касается слуха, и я, блаженно прикрыв веки, завожу: «Я не искала будто минуты, чтобы побыть, как раньше вдвоем…» На припеве ребята подхватывают и принимаются завывать на разные лады. Выходит красиво, хоть и немного вразнобой.
Во время пения мы с Темой постоянно переглядываемся. Глядя на меня, он определяет темп игры на гитаре, ну а я… А я просто растворяюсь в небесной лазури его глаз и чувствую себя до одури счастливой.
* Песня IOWA "Маршрутка".
Глава 7
– Эм… Извините, у вас есть туалетная бумага?
Седовласый мужчина в строгом костюме кидает на меня недоуменный взгляд поверх очков и недоверчиво вздергивает бровь:
– Что, простите?
Должно быть, он думает, что ослышался, но не тут-то было: я действительно подошла к нему, солидному пятидесятилетнему дядьке, и поинтересовалась, есть ли у него туалетная бумага. Кто знает, может, он припрятал ее в своем дорогущем кожаном кейсе?
– Мне бы бумаги, – повторю я, переминаясь с ноги на ногу. – Туалетной.