Слабо не влюбиться?
Шрифт:
С неподдельным интересом слушаю про Леркину работу и ловлю себя на мысли, что лучшая подруга теперь выглядит иначе. У нее даже манера речи как-то неуловимо изменилась. Раньше Грановская транслировала в мир образ этакой недалекой кокетки, призванный обмануть тех, кто судит исключительно по обложке. С ранних лет Лерка отличалась недюжинным умом, но по какой-то неведомой причине предпочитала прятать свою одаренность за маской симпатичной дурочки.
Сейчас подруга уже ничего не скрывает. Весь ее облик буквально кричит о том, что в свои неполные двадцать пять она уважаемый человек
После обсуждения работы разговор неизбежно скатывается к теме личной жизни. Мне делиться особо нечем, а вот у Лерки на любовном фронте такая Санта-Барбара, что даже бульварные женские романы с почти фантастическим сюжетом нервно курят в сторонке.
– Ну а теперь ты давай рассказывай, – настаивает Грановская. – Как на торжество к Соколовым сходила? Тёмыча видела?
Вообще-то я не планировала никому рассказывать о событиях двухнедельной давности, но с лучшей подругой молчать и скрытничать не получается. Поэтому после довольно вялого сопротивления я вываливаю ей всю подноготную и замираю в ожидании ее реакции.
Выслушав меня, Лерка молчит. Долго. Наверное, больше минуты. А затем вскидывает осуждающий взгляд и вздыхает:
– Кошмар.
– Что именно? – невольно ежусь.
– Да все! Ты, твое поведение, доводы твои странные…
Челюсть отвисает, а плечи безвольно опускаются вниз. Признаться честно, я не ожидала, что подруга так открыто меня не поддержит.
– Но, Лер… Ты же знаешь мою ситуацию. Разве я могла поступить иначе?
– Ну да. Ты могла бы не спать с ним, например, – саркастично бросает Грановская. – Это бы как нельзя лучше подчеркнуло твое к нему безразличие, – она смотрит на меня в упор, и под ее взглядом я словно скукоживаюсь. – Но, я так понимаю, смысл был не в том, чтобы показать, что ты остыла, а в том, чтобы ткнуть Соколова носом в дерьмо. Правильно?
Мне не нравится, как Лера формулирует свою мысль. Но в то же время я не могу не признать, что суть она ухватила верно.
– Пойми, я с трудом оправилась от той боли, что он мне причинил и…
– И поэтому решила, снова разбередить старые раны! – я округляю глаза, а Грановская продолжает. – Ну а что ты так смотришь, Вась? Будешь отрицать, что навредила в первую очередь себе? Соколов-то найдет силы жить дальше, а ты? Сколько лет еще будешь вариться в своих обидах?
– Я не варюсь, – возражаю я, но выходит как-то неуверенно.
– Ой, ну конечно! – Лера всплескивает руками. – Пять лет прошло, а у тебя ни одних серьезных отношений не было! И это при том, что к тебе столько приличных мужиков подкатывало!
– Ну и что с того? – обороняюсь я. – Просто никто из них не нравился мне так, как…
– Как Соколов? – подхватывает насмешливо.
– Как должен нравиться потенциальный парень, – чеканю возмущенно.
– Ну-ну, – она качает головой. – Вась, пойми, если абстрагироваться от всей этой сентиментальной лабуды про отмщение и возмездие, то суть твоего поступка сводится к одному.
– И к чему же? – спрашиваю я,
– Ты все еще любишь Артёма.
Повисает пауза, в течение которой я недоуменно хлопаю ресницами, а Лерка взирает на меня с такой непоколебимой уверенностью, будто только что озвучила непреложную истину.
– Ну не-е-ет, – как всегда, в неловких ситуациях я начинаю смеяться. – Не люблю я Соколова! И уже давно! Если ты забыла, я вообще-то сама его отвергла…
– Да нет, я помню. Ты отыграла в лучших традициях жанра: трахнула его, а потом выкинула, как использованный презерватив. Думаю, твое эго ликует. Нечасто девушке выпадает шанс отыметь мужика.
Я плотно поджимаю губы и отворачиваюсь к окну. Мне категорически не по душе Леркины высказывания. И где она такого понабралась? Все-таки работа в мужском коллективе дурно на нее влияет.
– Вась, прости мне мою резкость, – Грановская протягивает руку и находит мои теребящие салфетку пальцы. – Просто я уже почти двадцать лет смотрю на вашу бесконечную драму и гадаю, когда вы уже наконец повзрослеете.
– Я-то давно выросла! А вот Артём как был ребенком, так им и остался.
– Ну не знаю… Ваша последняя встреча доказывает обратное. Он открыто признался в чувствах, предложил попробовать сначала. И даже после твоего откровенно мерзкого поступка на турбазе притащился к тебе домой с медведем. Чего ты еще от него хочешь? Чтобы он с крыши сбросился, доказывая безмерную любовь к тебе?
– Я хочу, чтобы у нас было взаимно! – выпаливаю с негодованием. – А игра в одни ворота – это не любовь!
– Игры в одни ворота не существует, потому что в любом конфликте замешаны две стороны! – вслед за мной распаляется Лерка. – Я не спорю, Соколов много в чем виноват, но и ты, Вась, не безгрешна.
– Если бы он любил меня, то не пропал бы на пять лет, – всхлипываю я.
К горлу поднимается ком, а глаза застилают слезы.
– Но ведь за эти пять лет ты тоже ни разу ему не позвонила, - раздается в повисшей тишине.
Я накрываю лицо ладонями, стремясь спрятать всколыхнувшиеся чувства. Сейчас я обнажена и уязвима, а сердце вновь наполняется притупленной временем тоской. Грановская режет по живому. Не щадя и не жалея.
– Да, не позвонила. Потому что он уехал не попрощавшись, Лер. А если он сейчас еще и женится, то я…
– О, ну разумеется! В твоем идеальном мире он еще и жениться не должен, да? – усмехается она. – Только напомни, пожалуйста, почему?
Я отнимаю руки от лица и непонимающе гляжу на подругу. Она всерьез спрашивает? Или издевается надо мной?
– Ладно, Вась, давай я сэкономлю время и скажу все, как есть, – вздыхает Грановская. – Соколов женится. Потому что ты четко дала понять, что он тебе не нужен. А его невеста… Знаешь, она не самый проигрышный вариант. И она действительно его любит.
– Ты… Ты знаешь Аделину? – уточняю ошарашено.
– Пересекались пару раз на тусовках, – Лерка пожимает плечами. – Она Соколову в рот заглядывает. И совершенно не скрывает, что нуждается в нем.
– И где он только таких находит, – презрительно фыркаю.