Слабо не влюбиться?
Шрифт:
– Из-за свадьбы, наверное, – отвечаю, старясь не пересекаться с ней взглядами.
Видимо, боюсь, что она прочитает правду по глазам.
– М-м-м… Бедный мой, – она сочувственно целует меня в висок. – Я читала в журнале, что для мужчин свадьба – большой стресс. Ну ничего, сегодня все закончится, и мы заживем, как прежде. Обещаю.
Закрываю глаза и мысленно молю мужика на небесах, чтобы так оно и было. Я очень хочу жить, как прежде. Действительно хочу. Мне просто нужно вычеркнуть из памяти одну чертову ночь. Забыть ее. Вырезать, как опухоль. Научиться
Лимузин подъезжает к ЗАГСу, и воодушевленная Аделина тут же выпархивает наружу. Прямо в толпу восхищенно гудящих гостей.
Нас поздравляют, хлопают по плечам, обнимают. На автомате раскидываю по сторонам «спасибо» и улыбаюсь. Жму руку всем, кто мне ее тянет. Отпускаю какие-то шутки. Кажется, несмешные, но люди все равно смеются. Ну еще бы! Я же жених. Сегодня мой юмор априори в цене.
Просторный зал, в котором будет проходить церемония, поражает своей белизной. Здесь так светло и чисто, что непроизвольно хочется сощуриться. Однако, когда многочисленные гости набиваются внутрь, ослепительная яркость, разбавленная цветными красками, приглушается, и резь в глазах проходит.
У меня нет проблем со зрением, но я отчего-то не вижу лиц. Все они сливаются в огромную бесформенную кляксу. Пытаюсь отыскать в толпе родителей, но вскоре убеждаюсь, что это бесперспективное занятие. Гостей слишком много. И они все находятся в движении.
Аделина ловит мою руку и проворно утаскивает меня куда-то в сторону. Походу, именно здесь и должны стоять жених с невестой. Надо признать, она ориентируется в пространстве гораздо лучше меня. Да и в целом держится в миллион раз увереннее.
Через пару минут девушка-регистратор, на голове которой красуется забавная голубая шляпка, начинает церемонию, и зал погружается в абсолютную тишину. Стараясь следовать ее инструкциям, говорю все, что от меня требуется.
Однако, когда дело доходит до обмена клятвами, мой взгляд совершенно случайно дергается куда-то в сторону и впервые за долгое время выхватывает в скоплении гостей лицо конкретного человека. Лицо, которое в последнее время неотступно стояло у меня перед глазами, едва я опускал веки.
Вася, зачем ты здесь?
Меня пронзает электричеством. Прямо от макушки до стоп. Мысли делаются медленными и вязкими. В груди что-то оживает. Начинает трепыхаться, стонать, ныть от боли и гореть огнем.
Морщусь. Сглатываю.
Мне трудно сосредоточиться. Я запинаюсь и, кажется, несу полнейшую чепуху на глазах целой сотни внимательно взирающих на меня людей. Осел. Какай же я осел, господи! Выставляю посмешищем не только себя, но и Аделину. А она ведь, в отличие от меня, не заслужила этого.
Чертыхаюсь и снова смотрю на Васю. Вижу ее заострившиеся от напряжения черты. Вижу зеленые глаза, в которых все детство безуспешно ловил отблески взаимности. Вижу боль, которая плещется на самом дне ее души.
В какой-то момент мне даже кажется, что я слышу ее мысли. Чувствую все, что таится внутри. Перенимаю воспоминания.
Так, получается,
Наверное, я должен негодовать, обижаться. Возможно, даже рвать и метать, ведь из-за ее гордыни мы упустили, упустили чертов момент! Но в сердце, как ни странно, нет ни того, ни другого. Мне просто жаль ее. Жаль мою бедную запутавшуюся девочку.
Она ведь не со зла. Я точно знаю.
Вероятно, Васе было плохо. Гораздо хуже, чем мне. Она не сказала, а я не спросил. Недомолвки подорвали наши отношения, а длительная разлука окончательно погубила их.
В общем-то банальная история в масштабах космоса. И почти смерть – в масштабах двух отдельно взятых личностей.
Глава 67
Артём
Выдыхаю и вновь перевожу взгляд на Аделину. Она напугана, растеряна и смотрит на меня с подозрением. Но это зря. Я не собираюсь убегать от нее прямо посреди церемонии. Во-первых, это не по-человечески. Во-вторых, штампы в наших паспортах уже стоят. В-третьих, нам нужно еще кое-что прояснить.
Договариваю заранее заготовленную речь, хоть и существенно сокращаю ее. Заметно сникшая Аделина произносит свою часть клятв. Мы обмениваемся кольцами, скрепляем подписями актовую запись о заключении брака и под аплодисменты толпы получаем свидетельство.
Финальный поцелуй теперь уже мужа и жены выходит формальным и смазанным, но никто из нас не пытается придать ему больше чувственности. Вымученно улыбаемся, машем гостям и, взявшись за руки, покидаем зал.
Стоит нам оказаться вне поле зрения посторонних, как Аделина выдергивает свою руку из моей ладони и взбешенно цедит:
– Что это, черт подери, было, Соколов?! Ты бы себя видел?! У людей на похоронах лица веселее!
– Нам надо поговорить, – не обращая внимания на ее выпад, вновь хватаю девушку за руку. – Желательно без свидетелей.
– Никуда я с тобой не пойду! Ты меня опозорил! – верещит она. – И вообще, кто эта девка, на которую ты так пялился?! Кто она, Соколов?!
– Давай сюда.
Распахиваю первую попавшуюся дверь и, убедившись, что это уборная, заталкиваю туда сопротивляющуюся Аделину.
– Что ты вытворяешь?! – негодует она. – Зачем ты нас закрыл?
Прислоняюсь спиной к двери и молча изучаю свою официальную супругу. Под моим тяжелым пристальным взглядом она как-то резко стихает, и возмущенные интонации в ее голосе сменяется заискивающими:
– Тём, что случилось? Ты меня пугаешь…
– Ты правда была беременна? – без предисловий подхожу к главному.
Вероятно, я должен был спросить об этом раньше. Сразу после возвращения в Москву, ведь подозрения закрались мне в голову в момент разговора с Васей. Но я предпочел засунуть голову в песок. Ведь обман Аделины означал бы тотальный крах моей личной жизни, моих убеждений, принципов моего существования. Мне бы было некуда бежать и негде прятаться. Я бы остался совсем один.