Сладкий лжец
Шрифт:
Мои щеки будто лизнуло пламя. Боже, он раскусил меня. Нервничая, я имею привычку окунаться в воображаемый мир пьес или кино. С тех пор как я в последний раз смотрела экранизацию «Кошки на раскаленной крыше», прошло довольно много времени, но, если честно, Люсьен обладал этим вайбом угрюмого, но все же горячего Пола Ньюмана. И как после такого винить девушку за то, что слегка отвлеклась?
– Точно. – Подавив вздох, я направилась к ленте, а он пошел за мной. Его уверенная походка легко соотносилась с моей, более быстрой. Я не собиралась его обгонять, поэтому замедлилась. Каблуки цокали по блестящему линолеуму.
– Которые из
– О, я могу забрать… – Его пристальный взгляд заставил меня резко замолчать. Я вздохнула. – Алюминиевые Fendi [12] с красными ремешками.
Не говоря ни слова, Люсьен – ну серьезно, он казался слишком крупным и грубым для Люсьена – повернулся и начал стаскивать мои сумки с конвейерной ленты. Поставив последнюю из них на пол, он бросил на меня еще один взгляд.
– Это все ваши сумки? – спросил он, будто я притащила с собой приданое. Их было всего четыре.
12
Fendi – итальянский дом моды, специализирующийся на выпуске одежды, изделий из кожи и меха, аксессуаров и парфюмерии.
– Если только у меня не возникло внезапной амнезии, да, это все.
– Хм-м.
Два ворчливых возгласа и «хм-м». Чудесно.
– Люблю быть ко всему готовой, – захотелось сказать мне.
Он бросил на меня хитрый взгляд.
– А ручку не захватили.
– Ручку?
– Для автографа, который я так хотел.
Ох.
– Когда собираешься попросить автограф, Брик, нужно подходить с ручкой в руке.
– Буду иметь в виду.
Что ж, это будет веселая поездочка.
Глава вторая
Люсьен
Я подумал, что в жизни Эмма Марон еще более красивая, более впечатляющая. И пусть ее волосы теперь стали медово-золотистыми вместо бело-синих, я сразу узнал ее и ощутил прилив сиюминутного возбуждения. Год назад я бы с первых слов попытался очаровать ее, замыслив затащить в койку. Был бы доволен, как слон, что Мами устроила нашу встречу. Да, все произошло бы именно так, если б не моя тогдашняя помолвка. То, что я и думать забыл об этом событии, немного встревожило.
Эта женщина оказалась ходячим отвлечением. В последнее время я плохо справлялся с отвлекающими факторами. Особенно с теми, у которых сладкая, как сахарная вата, улыбка и уверенность первоклассного снайпера – бог знает, ее словесные удары идеально попадали в цель. Это сочетание не должно было быть сексуальным. Но было.
Открыв пассажирскую дверцу своего пикапа, я стал ждать, когда она заберется внутрь, и почувствовал, как по телу пробежала дрожь. На секунду она задержалась, глянула на меня своими большущими сине-фиолетовыми глазами, будто ждала, что я подам ей руку, как-то помогу усесться в пикап. И тут дрожь превратилась в полномасштабную атаку моего тела, заставив все мышцы сжаться.
Я не хотел касаться ее. Это казалось опасным. Словно какой-то неуклюжий мальчишка, я боялся физического контакта с этой женщиной, будто это действие магическим образом могло бы испортить меня, и в ответ на ее игривую экспансивность [13] я выплюнул бы еще больше
Но затем она просто сверкнула захватывающей дух улыбкой и запрыгнула в машину с удивительной легкостью. Я захлопнул дверцу, облегченно выдохнув. Но облегчение было недолгим. Меня ждала поездка длиной больше часа. В замкнутом пространстве с самой любимой в мире принцессой варваров.
13
Экспансивность – резкое, бурное проявление чувств.
Конечно, она не выглядела так, словно могла хоть кого-то обидеть. Да, в «Темном замке» она владела магией и могла расплавить несчастным бедолагам лица. Выдумка или нет, но это заставляло меня вести себя осторожно.
Помассировав шею, я сел в грузовик. И тут же оказался сражен ее ароматом. Пять секунд в чертовой машине, и все наполнилось ее запахом, насыщенным и сладким – вареные груши в креме англез [14] . Нет, не думай о кондитерском креме. И не облизывайся.
14
Английский крем, или крем англез, – густой десертный соус, разновидность заварного крема.
Я крайне нервно отреагировал на эту женщину. Целый год я не чувствовал даже капли сексуального влечения или потребности в близости. Даже не скучал по сексу – что тоже вызывало беспокойство. Однако я смирился с апатией. Эмма Марон пробудила меня, будто вставила вилку в розетку. И мне это не понравилось.
– А как долго ехать до дома? – спросила она, когда я завел машину.
Слишком долго. Вечность.
– Около часа.
Я не упустил из виду крошечную морщинку на ее лбу. Но она быстро опомнилась и откинулась на спинку сиденья. Только когда мы выехали из аэропорта, она нарушила тишину:
– Будет весело.
Сухой сарказм в ее исполнении вызвал у меня желание улыбнуться. Но я не стал.
– О, безусловно.
– Какое слово вы использовали ранее? – Ее пухлые губки изогнулись в лукавой улыбке. – Отожжем, верно?
– Отожжем не по-детски, – невозмутимо произнес я, заставив ее засмеяться. Иисусе, ее смех. Хрипловатый и легкий. Так смеются в спальне.
Я поерзал на сиденье и сосредоточился на дороге. Но все же посмотрел на нее, не смог сдержаться. Ошибка.
Господи, она выглядела великолепно. Чистая, восхитительная красота. Начиная с округлых щечек и заканчивая тонкой линией подбородка – подобные лица скульпторы увековечивают в мраморе, чтобы остальные поколения веками могли любоваться ими.
Естественно, она оказалась красивой. Ведь она актриса. Созданная быть экранным идолом. Эмма Марон, она же принцесса Аня, будущая королева и завоевательница Темного замка. Мы с парнями смотрели сериал, пока путешествовали между играми. Аня была моей любимицей. Особенно с тех пор, как… я увидел ее грудь. Это событие сразило меня, будто кто-то ударил шайбой по шлему, и в ушах зазвенело. Моему взору предстали идеальные кремовые бугорки со сладкими розовыми сосками, вздернутыми вверх и бросающими вызов самой гравитации, умоляющими, чтобы их пососали. Она стояла на четвереньках, задорные сиськи подпрыгивали, пока Арасмус врезался в нее сзади.