Сладость или гадость
Шрифт:
Когда она так сказала, то это действительно прозвучало странно. Но за эти годы я поняла, что лучшие снимки получаются, когда их меньше всего ждешь. На некоторых из моих любимых фотографий были люди, занимающиеся своей повседневной жизнью. Пара, сидящая на скамейке в парке и любующаяся утренним солнцем; человек, выгуливающий собак и наслаждающийся прогулкой по пляжу до появления толпы; или люди, идущие по своим делам. В повседневности было так много красоты.
– У меня достаточно снимков для портфолио, – я солгала. В нем все еще чего-то не хватало.
Мистер Гомес, мой куратор, предложил мне отказаться от склонности фотографировать случайных людей и взглянуть на свою жизнь интроспективно. Через мой опыт.
– Искусство – это форма выражения, – сказал он. – Приемная комиссия захочет получить представление о Каллиопе Джеймс из твоего портфолио.
Я знала, что он был прав.
Даже если было отстойно признавать это.
– Калли, прием, – Мэдисон раздраженно выдохнула. – Ты знаешь, куча людей всегда в конечном итоге входит в дом. Ты могла бы пробраться внутрь и сделать несколько снимков.
– Никто не захочет, чтобы я была на вечеринке.
– Это когда-нибудь останавливало тебя? Кроме того, люди любят жаловаться из-за того, что ты околачиваешься с камерой, но втайне им это нравится. Каждый хочет провести свои пять минут в центре внимания.
Я закатила глаза, услышав это.
– Я подумаю об этом.
Вечеринка дала бы мне редкую возможность сфотографировать дом на фоне безрассудного подросткового духа. Это могло бы стать идеальным дополнением к моему портфолио.
– Да! – Мэдисон хлопнула ладонью по столу, слишком довольная моей уступкой. – Будет весело, вот увидишь. Кто знает, может быть, ты даже найдешь симпатичного парня, чтобы...
Я смерила ее тяжелым взглядом. Это было последнее, чего я хотела.
– По крайней мере, если Зак все-таки появится, он будет знать, что ты больше не скучаешь по нему.
– Я не скучала. С чего ты вязала?
– Скучала, совсем немного, – выражение ее лица смягчилось, в словах появилась нотка грусти. – Но это было полностью оправдано. Он был засранцем.
– Мне действительно плевать на Зака, – я слегка пожала плечами. – Мы были просто детьми, а теперь он живет своей жизнью. Он, наверное, даже не помнит меня.
Но когда я произнесла эти слова, мое непостоянное сердце сжалось.
Закари Мессия, возможно, и забыл обо мне.
Но я никогда не забуду его предательство.
Глава вторая
Я ненавидела школьную атмосферу.
С раннего возраста, когда стало очевидно, что я не собираюсь становиться спортсменом, как мой брат, я начала считать институт ненужным. Может быть, это было отвращение к большим толпам или шуму, или просто тот факт, что я не выносила богоподобного поклонения, воздаваемого моими одноклассниками парням, которые могли бросать/пинать/вести мяч.
На протяжении многих лет Тилли и ее друзья говорили, что я
Потому что изучение фотографии, очевидно, было все равно что простой прогулкой по парку.
Может быть, я была озлоблена и ревновала. В конце концов, я провела все свое детство, соревнуясь со своим братом и его природной способностью играть в баскетбол. Наш папа пропускал концерты, танцы отца и дочери, родительские собрания, он даже пропустил мою первую выставку в местной галерее, и все это для того, чтобы поддержать Каллума в его мечте однажды сыграть в НБА.
Трудно было любить ту вещь, которая была постоянным напоминанием о том, что ты никогда не будешь достаточно хороша.
Дети не понимали фотографии; они понимали выступления группы поддержки и вечеринки, празднование последней победы своей команды или сочувствие сокрушительному поражению. Школа Бэй-Вью была домом могучих «Гадюк», все поддерживали их, и если вы этого не делали... Ну, тогда вы были никем.
Мэдисон тихонько вскрикнула, когда команда вбежала в спортзал. Я бросила на нее злорадный взгляд.
– Что? – она поморщилась. – Трудно не сорваться. Это важный год для Финна.
– Да, знаю, – даже я понимала, что у «Гадюк» есть шанс пройти весь этот сезон. И Финн заслужил это, он заслужил, но мне все равно было больно сидеть здесь и слушать речь директора Гарта о том, что «Гадюки» были гордостью нашей любимой школы.
– Встречайте своего капитана и героя дня, Финна Хоппла.
Мэдисон уже вскочила со своего места, радуясь как одержимая вместе со всеми остальными девочками школы.
– Хоппл, Хоппл, Хоппл, – его имя взлетело над толпой монотонным гулом. Как будто оно было сердцебиением команды.
Я закатила глаза, прижимая кулаки к подбородку и наблюдая, как команда прыгает вокруг, подстегивая моих одноклассников, как будто они уже выиграли этот чертов чемпионат.
– Как дела в Бэй-Вью? – сказал Финн в микрофон. – Вы готовы играть?
Шум был оглушительным, настолько сильным, что я накинула капюшон и туго затянула веревки. Ничто так не портило мне настроение, как вот эти собрания для поддержки духа.
Я почти сбежала, но после того, как провела половину своей жизни, борясь за внимание отца, и потерпела неудачу, у меня имелось то, что мой последний терапевт назвал выдающейся личностью. Это был хороший способ сказать, что его постоянное игнорирование, мое чувство никчемности и низкая самооценка усугубились раздражающей необходимостью избегать негативных суждений со стороны остальных взрослых в моей жизни. Мне нравилось усердно работать, мне нравилось получать хорошие оценки, и я более чем гордилась своим безупречным рекордом посещаемости.