Сладостное заточение
Шрифт:
Подняв трубку, я набираю номер Сальво. Мы дружим с детства, задолго до того, как моя мать вышла замуж за Нунцио, до того, как все пошло наперекосяк. Он, пожалуй, единственный человек, которому я безоговорочно доверяю в последнее время. Все было бы намного проще, если бы я мог заставить Сальво приезжать ко мне сюда время от времени. Я мог бы получать последние новости о делах Коза Ностры, не разбираясь в идиотском дерьме Нунцио. Но тогда каждый Том, Дик и Гарри узнает, что Сальво по-прежнему мой сторонник.
Мне не нужно, чтобы Семья или кто-то еще заподозрил что-то, пытаясь выяснить, что я задумал, поэтому
Как только линия соединяется, я сразу перехожу к делу.
— Брио и Леоне уламывали Нунцио включить курицу в меню закусок в казино. Ты знал?
— Нет. — Тишина тянется несколько ударов сердца. — Откуда ты это узнал?
— Неважно. Присматривай за ними. Особенно за Леоне. Твои люди нарыли на него компромат?
— На самом деле нет, если не считать того факта, что он трахает жену Адриано.
— Ладно. Продолжай вынюхивать. Особенно вокруг Леоне, но и за остальными тоже, — говорю я. — Тебе нужно нанести визит Якудзе. Напомни им о сделке, которую я заключил с Танакой в прошлом году, пока он был заперт здесь со мной.
— Будет сделано. Значит, ты включаешь их в свои планы на будущее?
— Возможно, — говорю я, не желая делиться чем-то еще по телефону. — Я позвоню тебе, если мне что-то еще понадобится. — Я останавливаюсь, чтобы перевести дух, но чувствую необходимость добавить: — Я твой должник, и как только я выйду, ты будешь вознагражден за то, что был со мной все это время.
— Я не поэтому тебе помогаю, Массимо. Ты же знаешь, — вздыхает Сальво. — Есть новости от твоего адвоката?
Я откидываюсь на спинку стула и сосредотачиваюсь на потрескавшемся потолке. Еще пять лет.
В начале моего тюремного срока я был настроен оптимистично. Я верил, что Макбрайд успешно обжалует мой приговор. Ничего не вышло. Затем мои надежды переместились на досрочное освобождение после того, как я отсижу обязательные три года. Но и это было отклонено. Как и следующая апелляция. И ещё одна. С каждым отказом становилось все более и более очевидным, что кто-то делает все возможное, чтобы держать меня взаперти. Кто-то с большими деньгами и нужными связями.
Нунцио был моим главным подозреваемым, поскольку он мог бы получить наибольшую выгоду, оставив меня в тюрьме. Но я почти уверен, что у него нет яиц. Это должен быть кто-то другой. В последнее время я склоняюсь к тому, что это Батиста Леоне. У этой змеи много друзей в судах и Департаменте исправительных учреждений, и он развивал эту сеть еще до того, как стал заместителем моего отца. Я не сомневаюсь, что он знает кого-то, кто имеет полномочия отказать мне в условно-досрочном освобождении.
— Нет, — выдавливаю я. — Ничего нового.
— Я снова свяжусь с знакомыми.
— Хорошо. — Я киваю, зная, что из этого ничего не выйдет. Он уже несколько раз пытался.
— Ты собираешься рассказать мне, кто твой источник?
На долю секунды я подумываю сохранить личность
— Моя сводная сестра. Захара.
— Ты шутишь! — выдавливает он. — Какого черта… Разве она еще не в старшей школе?
— Это делает ее очень умной, находчивой ученицей. Она уже несколько лет достает мне все, что мне нужно.
В трубке повисла пауза. Сальво очень редко теряет дар речи. Должно быть, мое признание шокировало его. Не знаю, с чего бы это. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы не удивляться. Я не придерживаюсь моральных принципов, если они не совпадают с моими целями, и я никогда не был против того, чтобы использовать кого бы то ни было — независимо от того, кто он, — для продвижения своих деловых интересов.
— Продолжай следить за Леоне, — говорю я и отключаюсь.
Вскоре после того, как я возвращаюсь в свою камеру, Сэм заходит с моей почтой. Остальные заключенные получат свою после обеда, но я пользуюсь привилегиями. Разрывая конверт, я задаюсь вопросом, будет ли в этом письме еще одна редакционная статья о шитье. Я не против этого. Они служат хорошими заполнителями, маскируя важную информацию, которую Захара подсовывает мне. И мне смешно, когда она спрашивает, какой цвет ткани ей выбрать для своего следующего проекта. Как будто я могу отличить каштановый от медного. Для меня это все коричневый цвет. Тем не менее, я часто в конечном итоге отвечаю на странные вопросы, которые задает моя сводная сестра-подросток. Это более чем идиотизм.
В своих первых письмах к ней, которые я отправлял нечасто, пока не был уверен, что они не привлекут ненужного внимания, я убеждал Захару рассказать мне больше о том, что происходит дома. Это давало мне возможность лучше понять, чем занимается Нунцио и чем он, возможно, не делится со мной. Кто присутствовал на ежегодном семейном собрании, которое любит проводить отчим? Есть ли кто-то новый, с кем я мог не познакомиться? О чем все говорили, или это превратилось в выступление на TED? Мелочи, из-за которых казалось, что я там не был. Затем я немного разогнался, сосредоточившись на широких областях бизнеса. Есть ли кто-то, кто не согласен с решениями Нунцио? Посещает ли кто-то из руководителей высшего звена его чаще, чем остальных? Я подумал, что все, что я смогу почерпнуть, может оказаться полезным.
Но со временем, и по мере того, как мы обменивались письмами, я понял, что моя сводная сестра может стать еще большим активом, чем я считал раньше. Я был бы идиотом, если бы не использовал ее по максимуму.
Так я и сделал.
Около года назад я спросил, может ли она найти для меня определенный документ в офисе ее отца, чтобы он или кто-либо другой не узнали об этом. Моей целью было подтвердить, что Нунцио следовал моим инструкциям и подписал контракт, как я ему приказал, но мне также не терпелось узнать, сможет ли она это сделать. И вот, она не только нашла то, что я искал, и заверила меня, что контракт был выполнен, но и пошла дальше и передала другие подробности, оговоренные в условиях соглашения, — такие вещи, как количество и закупочные цены.