Сладостное заточение

Олтедж Нева

Я рад, что его старые привычки не изменились, и он все еще ошивается в своих привычных местах. Но имей в виду, что его район не всегда безопасен, поэтому, если ты снова вздумаешь навестить его, убедись, что твое время хорошо скоординировано. Я бы забеспокоился, если бы ты пошла к нему, а его там не оказалось бы.

Что касается твоего вопроса — я никогда не задумывался об этом всерьез. Думаю, я бы попытался найти место, где мог бы видеть только деревья и небо. Никаких стен. Ни единой души вокруг. Только тишина. Я бы потерял себя, глядя на эту открытость часами. И наслаждался бы покоем.

Знаешь,

люди склонны игнорировать мелкие повседневные вещи, не осознавая их ценности, пока их не отнимут. И я имею в виду не только материальные вещи. Что-то такое простое, как возможность спать, не слыша, как кто-то рядом с тобой писает, например.

Позже я нашёл бы этот чёртов публичный дом и перетрахал бы там всех женщин.

PS: Что такое подкладочная ткань, черт возьми?

М.

Я подписываю письмо и бросаю сложенный листок в ржавый металлический шкаф рядом с кроватью, последние предложения все еще звучат у меня в голове.

Да, у меня есть подробный план каждого шага, который я предприму в отношении семейного бизнеса, но я никогда не задумывался о том, чем я займусь, когда наконец покину эту дыру.

Да, заняться сексом — звучит довольно заманчиво.

Скучаю ли я по сексу? Конечно, скучаю. Но его отсутствие не беспокоит меня так сильно, как, вероятно, следовало бы. Утром я дрочу, и это не более чем удовлетворение биологических потребностей моего тела, прежде чем я продолжу свой день. Я вообще не думаю о женщинах. Вся моя умственная энергия направлена на мою главную цель — убедиться, что Бостонская La Famiglia движется в том направлении, в котором я хочу. Ничто другое не имеет значения. Я не думаю ни о чем другом. Как будто мое существование — не могу назвать это жизнью — зависит от выполнения этой цели. Психолог, если бы мне было не все равно на мнение какого-то сверхобразованного осла, вероятно, сказал бы мне, что такая однобокая сосредоточенность ненормальна или нездорова, если уж на то пошло. Хорошо, что я не спросил. Мой путь — единственное, что позволяет мне выжить.

Моя жизнь остановилась в тот момент, когда судья, мать его Коллинз, вынес свой приговор.

“Твою мать, перестань драматизировать”, — раздражающий голос в глубине моего сознания насмехается надо мной.

Я сжимаю переносицу, желая, чтобы этот бесящий придурок исчез.

После недели пребывания в этой дыре я, видимо, сорвался. От скуки я начал разговаривать сам с собой. Эхо, отражавшееся от облупившейся краски стен, создавало впечатление, что со мной находится еще один человек. Тогда-то и появился этот ублюдок, чтобы присоединиться к моей оживленной дискуссии.

Нет, у меня не случилось внезапного раздвоения личности. Я просто представил, что бы сказало мое альтер-эго, будь у него голос, и запустил его, заполнив обе стороны разговора, чтобы скоротать время. Мне нравился этот засранец. Он все еще оставался мной — очевидно, но в большинстве случаев ему было не до того. В каком-то смысле это освобождало. Я снова и снова размышлял о том, как можно было бы избежать драки, из-за которой меня вообще бросили в эту вонючую дыру. Вернувшись в камеру, я решил, что этот засранец уйдет в тот темный уголок моего серого вещества, из которого он выполз.

Но он не ушел.

“Вот именно. Ты застрял со мной. Навсегда.”

Господи. Исчезни уже!

Пронзительный звон колокольчика нарушает относительную тишину, возвещая о времени обеда. Я жду, пока

дверь камеры отъедет в сторону, затем выхожу, пока мой сосед по койке, долговязый парень лет двадцати с небольшим, продолжает бездельничать на верхней койке. Его посадили за убийство четырех человек посреди его студенческого кампуса, и, несмотря на то, что мы были сокамерниками больше трех месяцев, он все еще не набрался смелости поговорить со мной. Вместо этого он просто старается изо всех сил не попадаться мне на глаза. В день его прибытия в столовой началась драка, и он стал свидетелем того, как я пытался выколоть глаз заключенному с помощью пустого контейнера из-под йогурта. Похоже, это его напугало.

Или, может быть, во всем виноваты мои частые громкие и не очень дружелюбные беседы с той занозой в заднице, которая поселилась бесплатно в моей голове.

“Ага, как же.”

Иди к черту!

Не то чтобы эта драка была чем-то необычным. Такое дерьмо случается как минимум раз в неделю, либо во дворе, либо в столовой. В большинстве случаев охранники даже не вмешиваются. Когда в одном месте столько сумасшедших ублюдков, безопаснее и проще просто позволить зекам разобраться в наших проблемах, нежели позволить надзирателям вмешаться и разнять их. Здесь действуют несколько иные законы, чем те, что устанавливает старый добрый дядя Сэм. Поэтому, если только драка не приобретает эпических масштабов, охранники в основном не обращают внимания на происходящее. Но когда пресловутое дерьмо все же попадает в вентилятор, они просто обливают виновников перцовым баллончиком. Мы называем это "шоу к ужину". Мне вполне нравится развлечение.

В столовой уже выстроилась основная очередь за едой. Обычно в зале гудит множество одновременных разговоров или парней, перекрикивающих друг друга, но не сегодня. Большинство мужчин молча шаркают к своей еде или уже сидят и едят, не произнося ни слова. Атмосфера кажется напряженной.

— Я тебя искал, — бормочет Кирилл, шагая со мной в ногу и уже держа поднос с обедом. — У нас новые поступления.

— Я догадывался. Кто?

— Президент Chelsea Biker Gang и его заместитель. Вооруженное ограбление, и они застрелили парочку полицейских. — Он кивает в сторону двух крепких парней, стоящих в углу и пристально смотрящих на меня через зал. — Хочешь, я дам тебе оружие?

— В этом нет необходимости, — я стукнул его кулаком о свой в знак благодарности и направился к очереди за едой, не спуская глаз с новичков.

Выживание за решеткой ничем не отличается от выживания в джунглях. Местные животные разделены на стаи. Есть маленькие и несколько больших фракций, каждая из которых управляется своим лидером, и все они постоянно борются за свое место в пищевой цепи. Место каждого в иерархии обычно определяется вскоре после прибытия, и зависит от связей, возможностей и просто от того, насколько подлый этот сукин сын. Время от времени, новая рыба или придурок, который считает себя большим дерьмом, решает бросить вызов высшему хищнику и заявить о своих правах на власть. Они и не подозревают, что в этой дыре я не только альфа, я гребаный король джунглей.

Пока я несу свою еду к столу у узкого окна, двое байкеров направляются в мою сторону. Тот, что повыше, с лысой головой, но с густой бородой, вытаскивает из рукава небольшой складной нож.

— Ты Спада? — спрашивает тот, что пониже, когда они добираются до меня, обдавая меня своим зловонным дыханием и обнажая несколько отсутствующих зубов. Его приятель стоит рядом с ним, сжимая свое оружие.

Я ставлю поднос на стол и улыбаюсь.

— Ты бы не спрашивал, если бы не знал.

Он прищуривается и едва заметно кивает. Бородатый парень замахивается, целясь в мою почку.