Сладостное заточение
Шрифт:
Я снова смотрю на письмо. Может, теперь удастся. Мне просто нужно направить письменный понос моей сводной сестры в более полезное русло.
Все мои угрызения совести и мораль, которые у меня были до того, как меня заперли, были уничтожены в этой чертовой дыре. Использование невинной девушки в качестве актива для продвижения моих замыслов меня нисколько не беспокоит. Это может сработать. Мне просто нужно будет дать ей тонкие указания о том, какую информацию она должна включать в свои письма. Все, что хотя бы отдаленно связано с моими не совсем законными делами, не должно попадать в нашу переписку.
Я
Там всего лишь пара предложений о каком-то парне по имени Кеннет, старшекласснике в ее школе. Нет никаких подробностей о том, что он сделал, и она звучит довольно равнодушно, ее слова произнесены даже без уровня подросткового драматизма, в отличии от тирады с линейными уравнениями, но я могу прочитать ее огорчение между строк.
После двух лет ее писем я познакомился с причудами ее ума. Я, может, и не знаю, как выглядит моя сводная сестра, поскольку не видел ее с тех пор, когда она была ещё совсем малышкой, но у меня есть очень хорошее представление о том, как она думает. Может, она и пыталась сказать мне, что все случившееся "не имеет большого значения", но я уверен, что это не так. И, несмотря на отсутствие родственных чувств к ней, я никому не позволю обижать своих.
Сложив письмо, я кладу его в карман, а затем направляюсь через двор к группе заключенных, играющих в карты у бетонной плиты.
— Кирилл. — Я поднимаю подбородок, глядя на парня без рубашки, сидящего во главе стола. Его торс покрыт татуировками, а над левым глазом у него пирсинг в брови. — Опять проигрываешь?
Болгарин пристально смотрит на меня, потом бормочет что-то на родном языке. Остальные его ребята бросают карты и торопливо уходят. Я усаживаюсь на свободное место справа от него и сцепляю пальцы за головой.
— Что-то не так с работой, Спада?
— Нет. — Я качаю головой, осматривая двор в поисках потенциальных стукачей. — Твоя проблема будет решена завтра, как мы и договаривались.
— Я хочу, чтобы ему было больно.
— Твои предпочтения уже учтены. Не волнуйся. С твоим дядей будут обращаться с максимальной осторожностью.
— Хорошо. С меня должок.
Я улыбаюсь.
— Ты мне должен гораздо больше. Продолжай в том же духе, и я разберусь со всеми твоими проблемными членами семьи к тому времени, как ты выйдешь.
Из его груди вырывается гортанный смех.
— Как, черт возьми, ты это делаешь, Спада? Ты сидишь здесь взаперти уже сколько, пять лет? А гребешь дерьмо на воле так, будто ты там лично.
— Почти одиннадцать, — говорю я. — А как… что ж… лояльность тех, кто меня знает. Деньги. Много денег. И связи. Но больше всего — страх. Это, безусловно, лучший мотиватор».
— Мм-хм. Напомни мне, чтобы я не попадался тебе на глаза. — Он добродушно подмигивает мне.
Один из командиров на сторожевой вышке подает сигнал об окончании отдыха, и заключенные начинают пробираться к входу в блок D — мой "милый дом" еще на семь с половиной лет. Некоторые держатся поодиночке, идут, низко склонив головы, но большинство собираются в большие группы. Они держатся в своих стаях для защиты. Стараясь не привлекать внимания охранников, расставленных по всему двору.
Иногда
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, Кирилл.
— Только скажи.
— Какой-то ублюдок пристает к моей сводной сестре в школе. — Я наклоняю голову в знак приветствия, когда мимо проходит главарь одной из мелких банд в моем квартале. — Мне нужно, чтобы ты отправил одного из своих племянников поболтать с этим мелким ублюдком. Сделай это, и я буду считать долг твоего дяди полностью выплаченным.
— Готово. Насколько интенсивной должна быть эта беседа?
— Несколько сломанных костей будет достаточно.
— Передать ему какое-то сообщение?
— Да. — Я встречаюсь взглядом с Кириллом. — В следующий раз, когда он приблизится к Захаре Веронезе на расстояние двадцати футов, он будет есть через соломинку. До конца своей жизни.
Кирилл приподнимает пронзенную бровь.
— Не думал, что ты заботишься о ком-то настолько, чтобы искалечить до смерти. И, сводная сестра?
— Мне плевать на девчонку. Мне нужно, чтобы она сосредоточилась на чем-то более важном, чем школьные хулиганы. Убедись, что это будет сделано. — Я отталкиваюсь от скамейки. — Этому сопляку лучше не испытывать мое терпение.
Глава 4
Год спустя
(Захара, 15 лет)
Тихий стук в дверь вытаскивает меня из глубокой, темной ямы, которой является мое домашнее задание по математике.
— Войдите.
— Зара. — Айрис, наша горничная, заглядывает в комнату. — Я не помешала? Я хотела узнать твое мнение о шторах, которые нужно поменять в гостиной.
Ее тон серьезен, но на лице легкая ухмылка. Та самая, которая у нее бывает, когда она приносит мне письмо.
Я вскакиваю с кровати и бегу через комнату.
— Конечно. Заходи. — Я буквально затаскиваю ее внутрь и закрываю дверь. — Ты принесла письмо?
— Да. Я схватила его, как только забрала почту. — Она достает сложенный конверт из кармана и протягивает его мне. — Тебе нужно, чтобы я сегодня передала твое письмо на почту?
— Пока нет.
— Хорошо. Я буду внизу, если понадоблюсь.
Она поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю ее за руку, останавливая.
— Спасибо. За все.
Айрис всего на пару лет старше меня. Она работает на нас полный рабочий день с тех пор, как ее мама — наш повар — серьезно заболела несколько месяцев назад, и Айрис в итоге бросила школу. Но даже до этого, казалось, она всегда была у нас дома, часто помогала горничным с уборкой или работала на кухне с мамой. И вот уже три года Айрис является соучастницей моего «плана друга по переписке». Когда я впервые начала писать Массимо, именно она доставала мне почтовые марки. А теперь, когда я не могу делать это сама, она отправляет письма за меня. Она также старательно проверяет входящую почту каждый день. Таким образом, она успевает вытащить и спрятать ответные письма Массимо, прежде чем кто-то другой заметит их.