Слава не меркнет
Шрифт:
поединок.
И весь мир следил за исходом этой схватки — схватки совести, чести, мужества с варварством, коварством и насилием. Следил молча, негодуя, злорадствуя, волнуясь, торжествуя, сочувствуя, надеясь и
устремляясь на помощь.
На аэродроме Алкала-де-Энарес Хулио ожидал улетевших к Мадриду истребителей. Уже несколько дней
на верхнем этаже «Телефоники» сидят наблюдатели. Завидев самолеты фашистов еще издали, они дают
сигнал на аэродром. Летчики всегда наготове подле машин. На взлет уходит,
немного времени. И все-таки истребители опаздывают. Бомбардировщики мятежников часто успевают
сбросить свой груз на город. Это тем более досадно, что теперь в распоряжении республиканцев новые
самолеты.
В чем же дело? Этот вопрос мучает Хулио. Об этом думал и приехавший на аэродром Дуглас. Однако с
предложениями он не торопился — решил вначале внимательно проследить за всей цепью от сигнала с
«Телефоники» до того, как машины окажутся в воздухе.
Сигнала пришлось ждать недолго. Налеты на Мадрид следовали один за другим.
— Где противник? — уточняет по телефону Хулио.
Дуглас машинально взглянул на часы, а потом уже не отрывал от них глаз. Минутная стрелка обежала
один круг, второй...
Самолеты ушли к городу.
«В небе появились республиканские истребители — поздно. Их оповестили на пять минут позже; эти
пять минут решают, ведь для того, чтобы удрать на свою территорию, фашистской авиации нужно
мгновение». Это слова очевидца Михаила Кольцова.
Когда Хулио вернулся в комнату, он увидал Дугласа, склонившегося над картой Мадрида.
Хулио подошел и увидел, что весь Мадрид расчерчен красным карандашом на одинаковые квадраты. В
каждом номер.
— Понял? — спросил Дуглас. Он знал, что Хулио не надо долго объяснять.
— Конечно. Все просто! — воскликнул Хулио, всегда очень сдержанный на похвалы. А затем добавил со
своим характерным латышским акцентом: — [61] И в этом соль, что все очень просто. Как это мы сразу
не додумались?!
Так был окончательно сформулирован план воздушной обороны Мадрида.
На следующий день о нем знал Сиснерос, который одобрил предложение наших советников, а затем
вместе с ним Дуглас, Федосеев и Хулио отправились в штаб обороны столицы. Он занимал обширные
подвалы здания министерства финансов.
Спустившись по массивным ступеням, Дуглас и Хулио вошли в комнату, где уже находились члены ЦК
компартии Педро Чэка и Антонио Михе, занимавшие в хунте руководящие посты. Они только что
сообщили, что сформированный коммунистами 5-й полк полностью отдал себя в распоряжение хунты, что первые интернациональные части уже вступили в Мадрид.
Увидев летчиков, все оживились. План воздушной обороны был встречен с энтузиазмом.
Суть его была в следующем. Квадраты, на которые делится Мадрид, дают возможность быстро объяснить
летчику, куда ему надо лететь.
квадрата. Выиграны драгоценные минуты.
В то время еще не успели встретиться и познакомиться лично Мигель Мартинес и генерал Дуглас, Михаил Кольцов и Яков Смушкевич, ставшие позднее друзьями. Но заочное их знакомство состоялось в
тот день, когда в дневнике Михаила Кольцова появилась такая запись:
«На улице завизжала сирена. Появились «Юнкерсы». Взрыв глухо послышался издали. Но затем, [62]
вместо того чтобы разбегаться, публика заинтересованно и радостно задрала лица кверху. Бомбовозы
переменили курс, они повернули на запад и быстро удалились. Осталась группа истребителей, на
которых напали сомкнутым строем сбоку подошедшие маленькие, очень скоростные и маневренные
машины.
«Хейнкели» начали разбегаться, бой принял групповой характер. Один из самолетов рухнул вниз, объятый пламенем, он прочертил в небе линию черного дыма. Люди внизу восторгались, аплодировали, бросали береты и шляпы вверх.
— Чатос! — кричали они. — Вива лос чатос!
Через два дня после появления новых республиканских истребителей мадридский народ уже придумал
им кличку «чатос» — курносенькие. У машин в самом деле такой вид: винтомоторная часть чуть-чуть
выдается впереди крыльев.
«Хейнкели» удрали. Чтобы подчеркнуть это, «курносые» специально сделали два круга над столицей, показывая на малой высоте трехцветные республиканские знаки. Толпы на улицах в радостном волнении
внимали звонкому рокоту моторов-друзей. Женщины махали платками и, став на цыпочки, вытянувши
шею, посылали воздушные поцелуи, как если бы их могли заметить сверху.
Сейчас в Москве ноябрьский парад в разгаре. Проходят, или, наверно, уже прошли, военные академии...
Войдут, или, может быть, уже вошли, из двух проходов по сторонам Исторического музея шумные
лавины танков. И в тот же момент показываются в небе первые группы самолетов. Публика будет
аплодировать...»
Это было 7 ноября 1938 года. В тот день Франко собирался войти в Мадрид. В тот день Смушкевич
должен был вести свою бригаду над Красной площадью. [63] В этот день Дуглас следит за первым
воздушным боем своих «чатос» над испанской столицей.
Всего семь минут продолжался воздушный бой над центром Мадрида, но значение его было огромно.
Фашисты, еще не веря в то, что их безраздельному хозяйничанью в воздухе пришел конец, пытаются
возобновить налеты на город, но каждый раз их встречают в небе истребители республиканцев.
Инициатива в небе над Мадридом медленно, но неуклонно переходит в руки республиканских летчиков.