Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
– Может сейчас я и выгляжу как эльф, но так было не всегда. Свой путь я начала как самый обыкновенный гоблин.
– Это невозможно. Заявляю протест, – вновь оборвала рассказчицу Мизори, – от человека и эльфа ещё может родиться полукровка, эльфийской наружности, от орка в самом крайнем случае, даже от гнома. От гоблина – никогда.
– Дослушай уж до конца. Я же тебя не перебиваю. Иногда не перебиваю...
– Ну продолжай. В общем, ты счастливо росла в Бескрайнем Лесу с мамой и папой. О боги, как же я тебя завидую!
– ... – в темноте повисло молчание.
– Мизори, а ты часом не сумасшедшая? Ты хоть представляешь, на что похожа жизнь гоблина среди этих остроухих?!
– Эльфы – светлая раса, они добрые и красивые, – процитировала Мизори записи, прочитанные как-то в дневнике эльфийки. –
– Добрые? Да. Красивые? Да. Светлые? Светлее некуда. Но про дружелюбность там кажется не было ни слова. Мизори, посмотри вокруг, на клан Шнобля посмотри – их прогнали из болота. Болота!! А знаешь, что будет, если эльф застукает кого-то чужого в лесу? Скорее всего, ничего. А вот если этот чужой какую ветку сломает или костёр разведёт под деревом, по нему смело можно будет заказывать панихиду. Раса моей мамы, как ты понимаешь, специализируется на ломании чего-нибудь. Эльфы их на арбалетный выстрел к себе не подпускали. И вот среди этих существ нам предлагалось жить. Их и так не прельщал факт, что в их городе поселилась живая пародия в лице моей мамы, но то, что она женилась на одном из них, оскорбляло ещё больше. Всё было настолько плохо, что для проведения обряда бракосочетания и соединения родителям пришлось идти за пределы леса. Когда я родилась, был объявлен официальный траур, спущены флаги, а жители города облачились в чёрное. С взрослением лучше не становилось. Во многом из-за самого взросления. Мы растём в двенадцать раз быстрее эльфов. То есть я уже могла читать, когда мои ровесники только учились ходить. Иметь друзей мне очень хотелось, но при таком раскладе это было даже невозможнее невозможного. Наоборот, каждый день я встречала в глазах окружающих столько ненависти, сколько ни одному из твоих властелинов-предшественников даже не снилось.
– Ненависти?
– Ах, извини. Как я могла забыть, что эльфы не умеют ненавидеть. Правильнее будет назвать это презрением. Самой сильной формой презрения из всех, что только может существовать. Помнишь, ты как-то говорила о том, что маги тщеславны? О том, что вас развращает сила и власть, мысли о том, что вы избраны богами? А теперь представь насколько тщеславны те, кто от рождения идеальны, всеми любимы и обладают бессмертием! Этой спеси ни одна тысяча лет, она впитывается с молоком матери и с каждым новым поколением становится сильнее. С возрастом эльфийская гордыня только крепнет. Наш Диаргонронаниэль, считающий, что перед ним королевские особы ноги раздвигать должны, просто хомячок в сравнении со взрослыми двухсотлетними эльфами, а ведь есть и те, кому больше тысячи лет! Презрение окружало меня на протяжении всей жизни в Бескрайнем Лесу, оно было в каждом слове, в каждом жесте, я буквально дышала презрением. Помню, однажды мне понадобился рычаг для самовзводного арбалета, и я случайно сломала пару веток на священной пихте. Знаешь, что со мной за это сделали?! Ничего! А одного из себе подобных за такое бы изгнали! Теперь понимаешь, на что была похожа моя жизнь?
– Но почему тогда они тебя не... – она хотела сказать убили, но промолчала. Слишком цинично прозвучало бы это слово. Только Мерль даже не думала стесняться.
– Убили? – уточнила эльфийка. – Меня или маму? Хотя не важно. Дело в том, что это было равнозначно убийству и моего отца также. А он в их глазах и так был жертвой. Влюбиться в гоблина – страшная участь, гораздо хуже смерти. Некоторые и правда подумывали избавить его от страданий, но вот беда – он был счастлив с нами, счастлив настолько, что не замечал всего творящегося вокруг бедлама.
– Так погоревал бы и нашел себе другую.
– Нельзя другую, – Мизори почувствовала, как рука зеленоглазой дрогнула. – Смотри, я тебе уже которую тайну рассказываю. Эльфы – клинические однолюбы. Все эти сказки про “жили они долго и счастливо и умерли в один день” – не сказки вовсе. Наша светлость проявляется в любви. Это как война для орков, ненависть для тёмных эльфов, чистота для элоев. Один раз и на всю жизнь. Без разницы, в кого, ни вид, ни пол, ни возраст не имеют значения. Мало того, связь между эльфом и его партнёром настолько сильна, что в случае смерти второго умрет и первый. Если твоим избранником становится эльф, то всё в порядке, но существа других рас не
– И нет никакой возможности избавиться от этого чувства? Эликсир против любви уже не одно тысячелетие существует.
– Извини. Если выпить его после того, как влюбился, то просто помрёшь. До – тоже не выход. Нельзя избавится от своей сущности, Мизори. Могу только сказать, что вы, люди, большие счастливчики. Вы не несёте на себе отпечатка света или тьмы. И можете хихикать над этими ненормальными «остроухими», у которых с ориентацией проблемы. Вы свободны в своем выборе. У моих родителей такой возможности не было.
Когда мама встретила отца, ей уже перевалило за пятнадцать, а значит и ему и ей было отведено совсем немного времени далеко не самой счастливой жизни. Моё рождение немного успокоило их, был небольшой шанс, что пока я жива, будет жить и папа. И представь себе, получилось – он слёг, но не умер. Процесс смерти для него затянулся на несколько десятилетий. Однако и мой срок уже подходил. Мне было тридцать три. Я скрывала свой возраст как могла, а он, впавший в забытье, даже не замечал. К великому счастью старый гоблин не сильно отличается от молодого, только поседевшие волосы приходилось красить. Конечно, долго подобное продолжаться не могло. Не знаю, был то страх или действительно желание продлить его дни. Я ушла из Бескрайнего Леса, соврала, сказав, что отправилась на поиски лекарства, в тайне надеясь, что незнание и надежда поддержат папу.
– И куда ты отправилась?
– К людям.
– Сочувствую.
– Напрасно. Они ведь понравились мне куда больше гадких остроухих родственничков. Да, презирали, но не задирали нос. Могли пнуть или обозвать. Не молчали, не шептались за спиной, а кой-какие бродяги даже нисходили до того, чтобы подраться со мной за кусок плесневелого хлеба. Эльф бы скорее с голоду издох. В целом жизнь на помойке не так ужасна, как все думают, да и длилась она не долго. Прослышав о том, что я умею читать и писать, меня взяли на работу. Платили гроши, но была бесплатная бумага и чернила. Именно тогда я начертила свой первый чертёж. Тот самый самовзводный арбалет. Есть много моделей самовзводного арбалета, моя в том числе. Этот чертёж я вожу с собой в качестве талисмана, он негодный совсем, тогда большинство моих изобретений ломались, я ведь не знала физики с математикой, не умела рассчитывать нагрузки, а без этого в нашем деле никуда. Путешествуя из города в город я потеряла счёт времени, пока внезапно не осознала, что с момента моего ухода прошло пятнадцать лет.
– Не заметила? – недоверчиво переспросила Торвальд.
– А как заметить? В разных местах разные календари. Или ты имеешь ввиду... А, понятно. Мы не совсем как люди, в этом плане хоть чуточка эльфийского в нас есть. Мы почти не дряхлеем – волосы седеют, кожа морщится, но организм в большинстве своём работает отлажено, как фаланга копейщиков. На размышления меня навело другое – уши стали вроде как тянутся к макушке. Да, Мизори, вот эти самые уши. И не надо их трогать!
– Ты начала меняться? Стала полуэльфом?
– Полуэльфы? Это всё сказки. Нет ни полуэльфов, ни полугномов ни каких-нибудь ещё полу. Этот вопрос был изучен мной очень подробно. Доля более развитого вида в ребёнке – не более десяти процентов. Она не сильно на него влияет и обычно является латентной до самой смерти. Многие когда-то думали, что становясь сильнее полудраконы, например, начинают отращивать крылья и когти. Сила здесь ни при чём, просто умирает основное тело, а организм пытается пробудить те самые латентные качества, стремясь выжить. Удаётся очень редко, но их тоже не назовёшь полуковками, в них ничегошеньки не остается от прежнего родителя. Свой путь полудракон закончит гигантской ящерицей. Мне повезло больше. Когда мои уши... Миз! Ты сумасшедшая ушная фетишистка!!