Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
– Кто-кто?
– Не важно. Слушай мою слезливую историю спокойно.
За десять лет, что ушло на полную перестройку организма, я смогла найти путь к родному городу. Иногда приходилось делать длинные остановки, изменения, происходящие во мне, требовали покоя и большого количества еды. Порой на путешествия просто не было сил. Но я старалась. И я не успела. Папа уже двенадцать лет как погиб. Мне оставалось только поплакать над его деревом.
– А как тебя встретили соплеменники?
– Как обычно. Для эльфов внешность не так важна, как для людей. Гоблин для них навсегда останется гоблином. Но попрощаться с папой мне позволили – уже большое одолжение. Разумеется, о жизни вместе с ними не могло быть и речи.
– И ты вернулась
– И я вернулась к людям.
Эльфу легко среди людей. Нас любят, уважают, почитают. Есть, правда, разные культы тёмных богов, которые считают, что эльфика – самый лучший кандидат на жертвоприношение. Но это уже совсем другая история.
– Кажется теперь многое проясняется. Эти твои приступы хамоватости, любовь к механизмам. Никак мамочкино наследство.
– А вот и нет! А вот и неправда! Это я технику совсем не за это люблю, а потому, что техника сможет принести Континенту огромную пользу. Только представь, что будет, если машины достигнут хотя бы половины того же могущества, что и магия?! Они смогут во много раз облегчить наш труд. Не будет больше рабства, все будут счастливы!
– Если не будет рабства, то незачем будет брать пленных, – холодно отрезала Мизори. – Одна подруга рассказывала мне, что когда-то давно люди умели создавать летающие машины и корабли, что плавают без парусов. Это и правда дало людям очень много – уничтожило два континента.
– Но Миз, ты вечно бурчишь. Хватит бурчать, Миз. Одежда, сотканная на ткацких станках спасает множество людей от холода, а наша мануфактура скоро начнёт выпускать превосходные арбалеты и кольчуги, которые помогут нам защититься от злых врагов. Ой, я хотела сказать добрых врагов. И вообще, когда ты начнешь меня жалеть?
– Прости, прости... Теперь, послушав тебя, я могу с полной уверенностью сказать, что ты...
– Несчастная маленькая страда...
– Абсолютно долбанутая эльфийка.
– Чего?! Это я-то?!
– Ну хорошо, ты абсолютно долбанутая гномка.
– Не смей меня оскорблять!
– Ладно, ты оркесса.
– Я не зелёная!
– Человек.
– Не подлая!
– Гоблин.
– Не вонючая!
– Эльф.
– Не самодовольная!
– ...
– И не...
– Извини, но для вампира ты недостаточно холодная и волосатости в тебе для оборотня маловато. И вообще я «подлый человек» и сужу исключительно по внешности. Выглядишь эльфом? На ощупь как эльф? Значит эльф!
– Мизори.
– Что?
– Если на то пошло, щупай лучше уши. Только не сильно. И не часто.
– Сколько ж тебе лет, маламут ты этакий?
– Не вежливо такие вещи спрашивать. Девушке столько лет, на сколько она выглядит.
– Ну хорошо, хорошо, девушка, больше не буду тебя ни о чем спрашивать. Даже о том, как тебя занесло в пленницы к Тёмным Властелинам.
– Про первое не буду рассказывать, а вот про второе...
Мизори задумчиво вглядывалась в темноту. Хотя никакой темноты для неё здесь не было. Крохотные молнии в зрачках давали чувствительным глазам те самые крупицы света, коих достаточно для того, чтобы увидеть собеседника. Мерль. Интересно, как её звали раньше? Может Мерль – это обидное прозвище? Эльфийское сокращение? Гоблинское имя? Девушка, что сидела сейчас перед ней, всячески пыталась показать, как тяжело ей было в жизни и, похоже, сама не понимала, в чём её настоящая беда. Мерль, вечная скиталица, больше двух столетий шагающая по Континенту и не находящая своего места. Гоблины – коллективные существа, эльфы – коллективные существа. Зелёные глаза этой девушки никогда не ответят на вопрос о том одиночестве, что её терзало и продолжает терзать по сей день. Она будет говорить о насмешках, презрении, о технике, моде, о чём угодно, но только не о том, что по-настоящему имеет значение. Единственный полуэльф-полугоблин в истории – такому существу просто нет места в мире. Будь на месте Мизори Йохан, он непременно нашёл бы нужные
– Может выпьем? – тихий голос в темноте таил в себе призрак улыбки.
– Алкоголь? По-моему он имел место быть совсем недавно, – настороженно повело ушами зеленоглазое создание.
– Мы же во дворце, а во дворце каждый вечер положено устраивать пиры. Вот и мы устроим пир в честь моей славной победы над добром. Минипир, в честь минипобеды.
– Ваше Величество, – грубый голос из внешнего мира нещадно пошатнул основы только-только устоявшейся идиллии.
– Ульф! – прокричала в ответ королева. – Я же сказала, чтобы меня оставили в покое!!!
– Но Ваше Величество, там убийство!
– Кто-то из дворцовых?
– Нет, но...
– Вот пускай тогда стража этим и занимается. Им за это жалование платят. А мы заняты! У нас дела!
– Минипир! – озвучил своё веское мнение звонкий голосок. – Уйди, главнокомандующий, в свою казарму!
Пожав плечами, Ульфрик развернулся и ушёл. Спорить с долбанутыми на всю голову женщинами у него не было никакого желания.
Диэлю было плохо. Он чувствовал себя оскорблённым и глубоко униженным. А конь, эта проклятая кляча, двигался слишком медленно, позволяя толпе наслаждаться видом поверженного героя.
– Буфу-муфуфу, – изрёк эльф, что в переводе означало «Да поможет мне Люмина». Нет, не в переводе с эльфийского. Дело в том, что говорить сыну Бескрайнего Леса мешал кляп. Так уж получилось, что его всё же удостоили унижения, но совсем не такого унижения, на которое он рассчитывал. Ёрзая на неудобной спине лошади, он едва сдерживал себя, чтобы не расплакаться.
Как можно обойтись с живым существом столь жестоко?! Раздеть, связать и выставить из города! Но самым ужасным было даже не это, а глаза, которыми на него смотрели жители Мизорсбурга, особенно жители женского пола. В эти секунды лишь четвёрка стражников отделяла его от весьма незавидной участи. Уж эти не постесняются надругаться. Да так, что можно будет смело прощаться со всеми видами невинности и жизнью в придачу, потому как взгляды мужей этих самых женщин носили диаметрально противоположный информационный посыл.
Очередной пошлый выкрик и длинноухий боязливо прижался к шее своего скакуна. Нет, деревянная лошадка на колёсиках не сможет спасти его от позора, не перенесёт через высокие стены, с жалобным скрипом продолжает она свой бесславный путь. А взгляды человеческих женщин, что острее стрел...
В груди что-то кольнуло и герой ощутил металлический привкус во рту. Он так и не понял, что произошло. Взгляд юноши помутнел, тело обмякло и съехало в бок, повиснув удерживаемое только веревками. В толпе кто-то вскрикнул.
Арбалет был Его подарком на годовщину. Превосходное оружие, с помощью которого даже слабая женщина сможет защититься. И защитить семью. Она часто брала его в руки, но стрелять в кого-то живого не приходилось ни разу до этого самого дня.
Что она чувствовала?
Покой и умиротворение. Неземную, чарующую лёгкость. Впервые с момента Его смерти женщина испытывала радость. На то, как возятся с трупом стражники, она могла бы смотреть часами. Но нет. Слишком рискованно.
Бросив за окно последний вороватый взгляд, Люсиль принялась разбирать оружие. Сняла она положила в чехол небольшой ворот, плечи, два запасных болта, пузырёк с ядом. Всё прошло на ура. Забросив свёрток в мешок, женщина уже хотела покинуть чердак, как вдруг крышка люка скрипнула и из провала высунулась человеческая голова в шлеме стражника. Арбалет был уже разобран, но даже будь он взведён, Люсиль глубоко сомневалась, что смогла бы убить кого-то, глядя ему в глаза. К тому же, она хорошо знала этот шлем – тусклый, немного ржавый.