Следствие ведут дураки
Шрифт:
— Он не только в отставке, но и в законе, — жестко отозвался Осип. — И если он сейчас отошел от дел, то енто не значит, что он сейчас не при делах. Давно я его не видел. Надо навестить старика.
— А много этот Рыбак за свое посредничество, если что выгорит, запросит?
Осип презрительно сплюнул и ответил:
— Ты только тово… не смейся. Ничаво он не возьмет. Для себя, конечно. Для братвы, которую ели как пошерудит по нашему вопросу, попросит он отщипнуть по совести, а для себя ему ничаво не нады-ы. Я же говорю, что он из старых. Так что если выгори… вы-го-ри… да сгорят
— Ты о Рыбаке?
— …И золотой рыбке, бля!! О сосисках я, Саныч! Сгорели уже они у тебя!!
Иван Саныч обернулся. Со сковороды, корчась, на него глянули несколько черных продолговатых трупиков сосисок, от которых валил столб дыма, коптя потолок и вливая в и без того несвежий затхлый воздух кухни свою толику ambre, если выразиться по-французски.
Но на кухне Гарпагина в Сен-Дени никогда так не пахло. Там был чужой запах. В кухне же на улице Сантьяго-де-Куба в черных удушливых клубах дыма от пригоревших сосисок висел запах Родины.
ГЛАВА ВТОРАЯ. РЫБАК И «РЫБНЫЙ» СОЗВОН
Астахов-старший приехал утром следующего дня и привез с собой неутешительные сведения: лучший его специалист по взламыванию компьютерных программ до сих пор ломает голову над пассвордами жодлевского мини-диска, а сам хозяин, то бишь месье Жодле, до сих пор не найден и местонахождение его не отслежено. Но всей видимости, месье Жодле на сей раз прибыл не как сотрудник совместного русско-французского медиа-холдинга, в штате которого он состоял, а как частное лицо.
— То, что ты сказал, Осип, подтвердилось, — проговорил Александр Ильич. — Подали запрос в авиакомпанию: действительно, имена Жодле и Магомадова в списках пассажиров значатся. Пошарили по архивам. Ну, что я могу сказать. Ничего зазорного на Жодле в архивах ФСБ не было. А вот зато по Магомадову…
По Али же Магомадову, как оказалось, Александр Ильич привез полновесное досье, гласившее:
«МАГОМАДОВ, Али Асланбекович. Кличка: Маг. Родился 24.07.1966 в городе Грозном. Чеченец. С 1987 года проживает в городе Реутове Балашихинского района Московской области, с 1996 — в Париже. Имеет двойное гражданство, подданство Франции — с 1999 года. Трудовая деятельность: мастер спорта по греко-римской борьбе, после ухода из большого спорта — вице-президент общества греко-римской борьбы и вице-президент спортивного клуба „Атлант“; после принятия французского гражданства и отъезда на ПМЖ во Францию — сотрудник российско-французско-американского СП медиа-холдинга „Вега-СМF“.
Оперативная категория: авторитет, состоял в балашихинской ОПГ до смерти ее главаря, крупного чеченского авторитета Султана Даудова.
Дополнительные данные:
21.08.1990 задерживался милицией во время вооруженного конфликта с представителями подольской ОПГ около ресторана „Узбекистан“. По ряду данных, на 07.09. 92 участвовал в перестрелке между группировками Психа (Федотова) и Вара (Лагина).
31.04.1995 следственный отдел 19-го РУВД Москвы возбудил в отношении Мага уголовное дело по статье 218 ч. 1 (незаконное хранение огнестрельного оружия) УК РФ. Позже дело прекращено.»
— Уф-ф-ф! — выдохнул Иван Саныч, ознакомившись с подробностями жизненного пути
— Француз. Из Грозного родом. У нас сейчас много развелось таких — французов, американцев, поляков, британцев. Из Грозного которые, — заметил Александр Ильич.
— А я вот не понимаю: если он является сотрудником французской разведки, а номинально числится в каком-то там медиа-холдинге, как его французские боссы не понимают, что он уже меченый… засветился в ОПГ? — произнес Иван Саныч и поморщился, увидев ироничные улыбки Астахова-старшего и Осипа.
— Да все они понимают. А мало ли у нас куда более известных людей, которые светились в ОПГ? Да у нас половина Думы и даже некоторые из министров в свое время корешились с братвой и были авторитетами, бригадирами и даже «быками», черт побери! — категорично отозвался отец. — А этот Маг, если он действительно, как ты говоришь, имеет отношение к иностранным спецслужбам, — он может быть им очень полезен. Куда больше, чем иной гражданин с безупречной репутацией. У человека с таким послужным списком большие связи и большие возможности.
— Ну вот, — горестно вырвалось у Ивана Саныча, — опять, как грится, подфартило: на таких матерых волков нарвались!
— Ну, ты енто не журись, Саныч, самым матерым волкам можно пошшупать ребра! — возразил Осип. — Значит, Алексан Ильич, — повернулся он к Астахову, — ты пока не можешь даже примерно сказать, где енти парижские хлыщи Жодле и Али Маг ошиваютси?
— Да, — нехотя признал тот. — Пока только подтвердилась твоя информация о том, что они в Питере. Но такие серьезные дела так просто и быстро не делаются.
— Это верно, — отозвался Осип и посмотрел на Ивана Саныча. Тот снова нервно жарил полуфабрикатные сосиски и поливал их маслом.
— Пока все, — поднялся со стула Астахов-старший, — я к вам каждый день ездить не буду, если будет информация, немедленно позвоню. Назначу встречу. Вы поосторожнее, не нарвитесь на неприятности, — сказал он на прощение.
После его ухода Иван Саныч ожесточенно выматерился и бросил:
— Когда у меня с жопы последние штаны содрал, дятел, чтобы, значится, пинка было сподручнее давать, так готов был живьем закопать и на холмик плюнуть: спи спокойно, сынок! А теперь, как наследство замаячило, так наставления давать начал душеспасительные: «поосторожнее»!!
— Енто он да… такой, — отозвался Осип меланхолично — и подозрительно покосился на шипящую сковороду, разбрасывающую мелкие брызги масла.
В тот же день они выехали в область. В гости к Рыбаку, который, по мнению Осипа, мог помочь им в поисках. Выехали на последнем рейсовом автобусе, так что возвратиться в тот же день назад возможным не представлялось. Если только на попутке (на которую денег наскребалось едва-едва) или транспортном средстве марки «пешкарус».
Так что оставалось только надеяться, что Валентин Самсонович, старый знакомый Осипа, не только выслушает их, но и оставит ночевать.