Следующий в очереди

Доуз Эми

Ее слова бьют меня под дых, потому что я не могу знать наверняка, закрыто ли мое сердце для любви. Я уже многого о себе не знаю, потому что некая искорка ворвалась в мою жизнь и держит под напряжением все, что, как мне казалось, я знал. Но в данный момент самое важное, что меня заботит, — это чистая совесть.

— Мое решение поговорить с твоим братом окончательно. — Я откидываюсь на спинку сидения и скрещиваю руки на груди.

Ее губы подрагивают, все ее тело, вплоть до сжатых на столе кулаков, клокочет от гнева.

— Что же, здорово. Теперь вся моя семья

узнает, какая я отчаявшаяся, примитивная неудачница, пустившаяся на самые нелепые крайности, чтобы вернуть парня, который меня не любит. Спасибо за помощь, Сэм!

Она делает попытку встать, и я тянусь к ней, хватая за запястье, чтобы остановить ее порыв. Она резко оборачивается и опаляет меня голубым взглядом, полным боли и стыда. Но больше всего в нем преобладает... предательство. Она чувствует себя преданной мной, и, черт возьми, возможно, я это заслужил.

— Прости, Мэгги, — хриплю, потому что это единственное, что я могу сказать.

Она издает смешок, кусая внутреннюю сторону щеки, и снова и снова мотает головой.

— Все нормально, Сэм. Нормально. Расскажи все Майлсу, посмотрим, будет ли меня это волновать. — Глубоко вздохнув, она наклоняется и добавляет: — Но знаешь, что хуже всего?

Затаив дыхание, молча смотрю на нее, ожидая, что она скажет.

— Что нездоровая, бредовая часть меня думала, что ты позвал меня сюда сегодня, чтобы открыть мне свои чувства.

В гневе она выдергивает запястье из моей руки и вылетает из «У Марва», оставляя меня в полном смятении, как запутавшуюся о корягу леску.

ГЛАВА 17.

Жаль, что я не пошла на рыбалку

Мэгги

В детстве я славилась истериками эпических масштабов. Помню, что все в семье казались мне настолько больше, умнее и сильнее, что если бы я не каталась по полу и не устраивала невероятную сцену, меня бы даже не заметили.

Мама говорила, я склонна к мелодрамам, потому что ненавижу перемены. Она рассказала, как однажды, когда я отстригла Барби волосы, я тут же разрыдалась и стала ее умолять приклеить их обратно, хотя это я их отстригла.

И, по-видимому, эта чудесная часть моей личности никуда не исчезла, потому что я до сих пор помню, как рыдала на плече брата, когда он объявил, что переезжает со своей девушкой в Боулдер, штат Колорадо, до которого добираться восемь часов. Конечно, отчасти потому, что в то время я ненавидела его девушку, но в основном потому, что ненавидела перемены.

И по-прежнему их ненавижу.

Вот вам пример: Стерлинг меня бросает, и я отправляюсь в сумасшедшее путешествие с целью самопознания. Видимо, какие-то вещи никогда не изменятся.

Когда

я впервые за сутки выбираюсь из спальни, за окнами уже почти темно. Я пряталась в своей комнате, как отшельница, боясь, что в любую минуту ворвется Майлс и отречется от меня за то, что я лгала ему и трахалась с его лучшим другом. Но пока в Боулдере все спокойно. Затишье перед бурей.

Бреду в ванную, чтобы принять душ, который, как я надеюсь, очистит мою голову, но прекрасно знаю, этого не произойдет. Сейчас меня не покидает чувство, что после того, как меня сбил один автобус, за ним следует другой, третий — целая вереница. Сначала ситуация со Стерлингом, потом с Кейт, а теперь с Сэмом. Для девушки, плохо переносящей перемены, на меня слишком быстро обрушивается куча дерьма.

Когда я, завернувшись в полотенце, выхожу из ванной, в доме тихо. Майлс с Кейт скоро вернутся после очередного романтического дня в «Магазине шин». Возможно, стоит приготовить что-нибудь на ужин? Этот ужин с ними вполне может оказаться последним.

Звонит мой сотовый, и на экране появляется мамино лицо. Я провожу по экрану пальцем, чтобы ответить, чувствуя, что при одной мысли о звуках ее голоса, в горле образуется комок тоски по дому.

— Привет, Мэгги, как дела? — спрашивает она, ее голос успокаивает, как всегда.

— Нормально, — вру сквозь зубы. — Как у тебя?

— Все отлично. Но я скучаю по тебе. Когда думаешь возвращаться из Боулдера? Мне кажется, мы не виделись целую вечность.

Я тяжело вздыхаю.

— Наверное, скоро.

— Хорошо. Мы с отцом еще не готовы, чтобы наше гнездышко официально опустело.

— Как папа? — спрашиваю, прикусывая губу и пытаясь сдержать слезы.

— Хорошо. У него сегодня дурацкая тренировка в футбольной лиге. До сих пор не могу поверить, что он вступил в футбольную программу старших классов. Просто оксюморон какой-то.

Я смеюсь. Папа всегда любил футбол.

— Мама, расскажи снова, как вы с папой встретились.

— Что? — с интересом спрашивает она.

— Расскажи эту историю еще раз.

— Ну, мы с подружками были на своей первой вечеринке в колледже, и один парень пытался заставить меня танцевать с ним всю ночь. Меня это не интересовало. Он курил самокрутки, а я всегда считала это такой безвкусицей. Но парень не сдавался, и как раз в тот момент, когда я подумала, что мне придется покинуть вечеринку, чтобы сбежать от него, твой отец встал между нами, посмотрел этому парню в лицо и сказал: «Вали, или следующий танец ты станцуешь с моим кулаком».

Мое лицо расплывается в широкой счастливой улыбке.

— А потом он обернулся…

— Потом он обернулся, улыбнулся мне, и я каким-то образом поняла, что смотрю на мужчину, с которым проведу всю оставшуюся жизнь.

— И папа почувствовал то же самое.

— Твой отец позже сказал мне, что увидев, как я отшиваю того парня, он понял, что это потому, что я еще не смотрела в его сторону.

— Черт возьми, это самая лучшая история.

— Это правда, — смеется мама. — Мне никогда не надоест об этом рассказывать.