Слезы Вселенной
Шрифт:
Первыми для приобщения к высокой литературе прибыли полковник юстиции Гончаров и его невеста. Их встретила Вероника, которая тут же расцеловалась с подругой детства. Евгений Аркадьевич в своей спальне как раз завязывал галстук. Подошел к окну и увидел, как на брусчатку въехал белый Range Rover. Посмотрел на часы, не понимая, кто это может быть, и сразу вспомнил, чей это автомобиль. Мало сказать, что он опешил: он даже выругался, что делал крайне редко, да и то в минуты чрезвычайного раздражения. «Что себе позволяет этот мент? – подумал он и едва не пнул ногой кресло, стоящее у окна. –
Он снова посмотрел в окно, увидел, как жена обнимается с гостьей, как они обе радуются, и успокоился немного. Посмотрел на себя в зеркало и надел новый пиджак. Тот сидел как влитой. Так же сидел и тот – от костюма «Бриони», который он утопил в Неве. «Утопил и утопил – не жалко», – подумал Сорин.
Теперь Евгений Аркадьевич был абсолютно спокоен, он снова взял себя в руки и даже подумал, что это и неплохо, что полковник юстиции подкатил так рано: можно будет расспросить его о ходе расследования убийства Степика Пятииванова – богом обиженного Хомяка – и вообще разговорить на какие-нибудь откровения.
Когда он спустился вниз, то увидел, как Вероника возле крыльца что-то говорит гостям, показывая рукой на дом.
– Женя, – обратилась к нему жена, – я забыла фамилию архитектора, который проектировал здесь все. Сказала, что он из Италии, а его фамилия вдруг выскочила из головы.
– Как ты могла забыть?– притворно удивился Сорин и пошутил: – это же Трезини! [26]
– Трезини был швейцарцем, – поправил хозяина полковник Гончаров.
– Вы точно это знаете?
26
Доменико Трезини (1670–1834) – первый архитектор Петербурга.
– Да, он мне сам признался на допросе, – совершенно серьезно ответил гость.
Евгений Аркадьевич расхохотался, оценив шутку. Потом поцеловал запястье невесте полковника и пожал руку ее мужчине, сказав при этом:
– Как хорошо, что вы приехали пораньше.
И тут же из уличных динамиков начал растекаться вальс Свиридова из иллюстраций к пушкинской «Метели». Сорин немного приподнял руку с выставленным указательным пальцем и негромко восхитился:
– Моя любимая музыка.
И тут же добавил решительно:
– Давайте в доме поговорим, пусть наши девушки пообщаются без нас.
На самом деле Евгений Аркадьевич был раздражен всем: и тем, что гости, большинство из которых он вообще не хотел видеть, завалились так рано, и тем, что на полковнике из Следственного комитета был дорогой костюм и шикарные ботинки-оксфорды. А главное – что почти выбило Сорина из себя, – знакомая Вероники оказалось очень симпатичной и выглядела, несмотря на возраст, совсем юной, была похожа на девушку-студентку.
Они прошли в комнату для бесед, и хозяин предложил что-нибудь выпить. Но гость отказался, напомнив, что он за рулем.
– Как? – удивился Сорин. – Вы же большой начальник – руководитель департамента. Это генеральская должность, у вас наверняка персональный водитель. Да и вся полиция города вас в лицо знает!
– Если всем запрещено, то и мне тоже, – объяснил Игорь Алексеевич.
Они
– На днях решил позвонить Евдокимову, но странно – совсем не могу дозвониться, – деловым тоном, а потому вполне правдоподобно произнес Сорин.
– Иван Васильевич сейчас в отпуске, – объяснил Гончаров, – вернется через три недели. А по какому вопросу вы решили с ним пообщаться?
На самом деле Сорин никому не звонил и с начальником городского управления Следственного комитета знаком не был, но продолжил на ходу сочинять:
– Все из головы не выходит убийство моего старого школьного друга. Я даже с женой его связывался и перевел деньги на похороны. Потом поговорил с этим… как его… с Фельдманом и убедил его простить долг вдове. Он даже спорить не стал. И кто мог звонить Степику, а потом его жене с угрозами, тоже не знает. Сказал только, что все документы по кредиту были переданы в коллекторское агентство. А как там коллекторы действовали – он не интересовался, потому что это уже не его проблема.
– Я в курсе, – кивнул полковник юстиции, – но вы же не для того собирались общаться с генералом Евдокимовым.
– Нет, конечно. Я просто хотел узнать, как продвигается следствие, а вы мне не оставили своей визитки, вот я и решил спросить у вашего начальства. Зря, разумеется. Ведь он мелкими делами не занимается, и вообще удивительно, что с убийством такого незначительного человека, как Пятииванов, разбирается Следственный комитет.
– Убийство – тяжкое преступление, и нет никакой разницы, незначительный это человек или влиятельное лицо.
Сорин покачал головой:
– Не скажите. Вам ведь наверняка сразу стало известно не только о долгах Степана, но и о том, что в прошлом он состоял в банде и был осужден на восемь лет… Или на шесть…
Гончаров кивнул:
– Я знал это еще до того, как приехал к вам в прошлый раз. Знал и то, что это вы оплатили услуги дорогостоящего адвоката, который защищал вашего друга. Пятииванов вышел по УДО, отсидев половину срока, включая пребывание в СИЗО. Остальные получили от пятнадцати до пожизненного. И ведь не все из его подельников дожили до освобождения.
– Вы считаете, что Пятииванову могли отомстить за то, что он сотрудничал со следствием? – догадался Евгений Аркадьевич.
– Следствие рассматривает разные версии. В том числе и ту, что его застрелили из-за долга, мы тоже не исключаем, хотя, по моему мнению, никто не убивает должника из принципа, когда он уже вернул сумму, в несколько раз превышающую одолженный миллион рублей, и продолжает отдавать последнее. Жена его в надежде на правосудие обращалась за помощью в полицию, но ей там сказали, что коллекторы действуют по закону. Как вы считаете, мог бывший бандит, осужденный по серьезной статье, имеющий криминальные связи, сам разобраться с коллекторами? Что ему мешало, к примеру, приобрести волыну, перестрелять пару-тройку наехавших на него отморозков и предупредить остальных, чтобы они съехали с темы, а то он приведет своих пацанов с калашами, и тогда жмуриков станет намного больше? Коллекторские агентства – это те же группировки, которые были в девяностые: кто-то из прежних отморозков сколотил банду из шестерок и назвал свой коллектив коллекторским агентством. Но Пятииванов почему-то испугался, хотя блатные связи имел. И физически он был сильным человеком.