Слишком смышленый дурачок
Шрифт:
– А как же… – капитан покосился на меня, но, когда вновь посмотрел в глаза женщины, тут же замолчал.
– Иди, Захар. Вечер уже недалече, и я не думаю, что ты захочешь ночевать на нашем озере, даже в своей железной лодке.
Её голос похолодел и погрубел. Казавшаяся вполне нормальной женщина словно превратилась в зловещее существо из сказок. Нет, Баба-ягой не стала, но жутью от неё повеяло. Но нашего капитана, пусть и ведущего себя сейчас непривычно угодливо и даже робко, испугать оказалось не так-то просто.
– А что насчёт водяного? – чуть отступив к выходу, но всё же упрямо набычившись, спросил опытный ушкуйник.
–
Бросив на меня какой-то даже виноватый взгляд, словно прощаясь, капитан вздохнул и вышел наружу. Я же растерянно посмотрел на явно изучавшую меня ведьму, ведь никем другим она быть не могла.
– Ну что, добрый молодец, расскажи мне, как ты умудрился отбиться от залётной души?
– Ась? – растерянно переспросил я. Шустро бегающие мысли тут же позволили быстро оценить обстановку, перебив страх и растерянность. Так что дальше пришлось подпускать в голос придурковатости. – О чём это вы, тётенька?
– Не скоморошничай, – всё ещё доброжелательно, но уже с лёгким нетерпением сказала ведьма. – После той схватки твой дух усилился и окреп, так что жить дальше блаженным дурачком не получится. Придётся корячиться как всем нормальным людям.
Что же, она права. Так что я перестал изображать из себя недоумка и ответил внимательным взглядом. С одной стороны, было всё ещё страшно и непонятно, а с другой – ведьма, похоже, что-то знает о том, что со мной произошло.
– Вы ведь знаете, что именно там случилось?
– Знаю, – спокойно ответила ведьма и ехидно улыбнулась, – но захочу ли делиться этой информацией с тобой?
Внимательный взгляд ведьмы с лёгкостью считывал мои реакции, а может, и мысли, потому что она тут же расплылась в довольной улыбке:
– Вижу, заковыристыми словечками тебя не удивить. Что ещё ты знаешь из того, чего знать не должен?
Я тоже внимательно следил за её реакциями, и прорезавшееся любопытство не укрылось от моего ставшего цепким взгляда. Возможно, есть смысл поторговаться.
– А давайте меняться, – набравшись храбрости, предложил я. – Вы мне то, что знаете, а в ответ я расскажу всё, что спросите.
– Смотри как быстро научился слова складывать. Хапнул не только силу духа, но и чуток памяти. Надеюсь, понимаешь, что нужно скрывать свою соображалку, особенно от попов? Ведь и на костёр могут потащить как бесноватого.
Я уже как-то пригасил свои страхи и сомнения по поводу возможного присутствия внутри меня кого-то чужого, но от слов ведьмы опасения тут же всплыли на поверхность, и всего обдало холодом страха.
– Не дёргайся, нет в тебе ничего лишнего, – облегчила мои страдания ведьма.
Теперь вспыхнувшая надежда бросила в другую крайность. И похоже, в глазах отразилась такая мольба, что женщина не выдержала:
– Хорошо, расскажу всё, что видела, и в ответ потребую такую же откровенность. Был у меня ночью сон, что водяной зачем-то попрётся из своего глубокого логова в речной затон. Пусть он и невеликий дух, но и немалый, посему бед наворотить мог изрядно. Пришлось посылать сороку, чтобы посмотреть, с чего этот мокрыш надумал путешествовать. Ты ведь знаешь, что сороки – птицы непростые и могут видеть духов? – Не дожидаясь ответа на вопрос, ведьма продолжила: – Вот через неё всё и наблюдала. Водяного выманила незнамо откуда провалившаяся к нам
Похоже, поумнел я не так сильно, как мне казалось, потому что от рассказов ведьмы начал заходить ум за разум. А попытки неугомонных мыслей тут же приступить к анализу услышанного лишь усугубили неразбериху. Я даже по старой привычке два раза стукнул себя кулаком по голове. Мысли не особо угомонились, но чуток полегче всё же стало. Ладно, обдумаем всё позже, благо новая память ничего не упустит. К тому же ведьма уже замолчала, явно ожидая ответной откровенности.
Ну а что, мне не жалко. Так что я выложил всё как есть, начиная с той странной заварухи, в которой чувствовал себя загнанным зайцем, и заканчивая последующей трансформацией с обновлением. Честно рассказал, что воспоминания залётной души не сохранились, лишь выскакивающая как чёрт из табакерки информация и пугающие своей необычностью слова.
Откровенничал я не потому, что доверял этой ведьме, но так уж сложилось, что она является единственным человеком, с которым можно поговорить о моём новом состоянии. А поговорить очень хотелось. Слова буквально пёрли из меня, и, освободившись от них, я почувствовал необычайное облегчение.
Мой рассказ явно заставил ведьму задуматься. Продолжая размышлять, она жестом предложила мне присесть за тяжёлый дубовый стол. На нём стоял кувшин, из которого хозяйка и налила мне чего-то в большую глиняную кружку.
Я тут же напомнил себе, что не в гостях у родственницы сижу, а за одним столом с ведьмой, поэтому для начала заглянул в кружку, затем понюхал содержимое. Судя по всему, мои действия вывели Виринею из задумчивости и даже немного рассмешили:
– Не бойся, нет там приворотного зелья. Молод ты ещё для меня.
Кровь прилила мне к лицу, и наверняка я сделался похожим на помидор, который пробовал всего пару раз в жизни. Это ещё больше развеселило мою собеседницу.
– Пей уж. Это укрепляющий отвар. Ты мне не соврал, и это хорошо, потому что с вруном я точно не стала бы работать.
Я тут же вычленил ключевое слово, причём сделал это с такой лёгкостью, словно всю жизнь занимался анализом чужих речей. И опять собственные возможности изрядно меня напугали, несмотря на уверения ведьмы. В общем, не удержался и уточнил:
– Виринея Гораздовна, а вы точно знаете, что мной сейчас никто не управляет?
Ведьма на удивление мило и даже как-то по-матерински улыбнулась:
– Точно. Нет в тебе чужой души. – Тут где-то от окна, словно подтверждая слова женщины, прострекотала сорока. – Вот, слышишь, Воруха не даст соврать. В тебе сейчас от чужака лишь остатки духа, которые ты уже успел срастить со своим. А дух человеческий, он всего лишь прокладка между бренным телом и вечной душой. В нём многое хранится. Он сильно влияет на ум и решительность человека, но собственного разумения у него нет. Всё зависит от души. У чужака она была чёрной, а твоя светлая и уже почти отбелила чужой мутный дух. Скоро даже бесогоны не почуют в тебе ничего чуждого.