Слишком смышленый дурачок
Шрифт:
Виринея замерла на месте и посмотрела мне в глаза с таким выражением на лице, что мне стало не по себе.
– А может, в тебе всё-таки сидит кто-то чужой? Слишком любопытный и не очень умный.
В этот раз не испугался, потому что видел, что она шутит.
– Думаешь, я родилась в этой глуши? Нет, Степан, родом я из Новгорода, где и училась в медицинской академии. Сокурсники называли меня Лисой. Остальное тебе знать незачем. Может, когда-нибудь, когда мы станем друзьями, а бывший дурачок Стёпка научится держать язык за зубами, ты узнаешь
Мне стало стыдно за свою назойливость, и я опять покраснел, чем снова рассмешил ведунью. И это не так уж и плохо.
Полуподвал, который мы покинули, уже не казался мне зловещим, но под ярким солнышком было намного лучше. Правда, радовался я недолго – ровно до того момента, как вспомнил, что совсем недалеко, на завалинке, сидит всамделишный оборотень. А взгляд на него окончательно разогнал всю благость.
Увидев ведунью, оборотень вскочил на ноги, точнее перетёк из сидячего положения в стоячее, да так плавно и незаметно, что это показалось мне волшебством – красивым, но зловещим. На этом чудеса не закончились. Виринея посмотрела сначала на оборотня, а затем на меня и сказала:
– Познакомься, Степан, это Здебор.
Оборотень мягкой звериной походкой приблизился, посмотрел на ведунью и, дождавшись её кивка, протянул мне руку. И тут на его лице расцвела улыбка. Смотрелось это абсолютно дико, с его-то почти звериной мордой, но при этом получилось настолько искренне, что веявшая от оборотня жуть куда-то подевалась.
И вот что теперь делать? Понятия не имею, как у язычников, а у нас рукопожатие являлось знаком доверия. Обычно обходились поклонами. И вообще, можно ли мне как православному ручкаться с оборотнем? Хотя чего мудрить? Выбора-то всё равно нет.
Моя нерешительная пауза явно не понравилась оборотню, и его лицо снова стало угрюмым. Будто кто-то стёр весёлые краски с демонического идола. Я поспешно протянул руку, и цепкие пальцы с какими-то странными наростами вместо ногтей схватили меня чуть вышел запястья. Хватка была сильной, но не болезненной.
Оборотень подступил ещё ближе и заглянул мне в глаза, заставив застыть испуганным котёнком, которого вздумала обнюхать здоровенная псина. Через мгновение наваждение ушло, а оборотень отпустил мою руку и отступил назад.
Виринея наблюдала за всем этим с весёлыми искорками в глазах, но без ехидства.
– Пошли, а то Захар уже заждался и может нафантазировать себе много чего нехорошего. Оно тебе точно не нужно.
И снова, словно подтверждая слова хозяйки, над нами застрекотала сорока, а затем и вовсе села Виринее на плечо.
Мы пошли по улице, не особо спеша, но и не задерживаясь. Здебор двигался следом, выдерживая почтительную дистанцию. А мне в голову опять полезли непрошеные мысли, порождая кучу вопросов. Пришлось сортировать их, чтобы успеть задать самые важные:
– А почему вы не продадите орехи через дядьку Захара?
– Говорила же, что он жадный, а ещё трусливый, и рассказывать ему о моей связи с Арсением опасно.
– А я, значит, надёжный
– Не такой уж он мне друг, но да, ты куда надёжнее. Опыта у тебя очень мало, да что уж там, его вообще нет, но душа светлая, и ум развивается быстро. К тому же другого варианта всё равно нет. Мне нужны реактивы, которых здесь не найти, так что скоро пришлось бы довериться Захару. У того парня, которого я просила о помощи в своём видении, точно всё получится.
– Ну, мне до него ещё далеко, – с непритворным сожалением вздохнул я, действительно не понимая, как смогу стать тем, на кого надеется ведунья.
На это она ничего не сказала, лишь загадочно улыбнулась, одновременно кивая людям, мимо которых мы проходили. В ответ они отвешивали практически земные поклоны. Ведунью здесь явно уважали. А ведь в историях, ходивших среди детворы и посетителей тётушкиного трактира, ведьм в деревнях не любили и жили они всегда на отшибе, да ещё и, так сказать, в чёрном теле. То ли разница между ведуньями и ведьмами действительно огромна, то ли все те россказни очень далеки от реальности.
Мы наконец-то дошли до пристани, где уже вовсю шёл торг. Местные по-прежнему не приближались к берегу, а наши старались не высовываться из ушкуя. Лишь дядька Захар и какой-то бородатый мужик в костюме городского кроя, правда, с домотканой рубахой под пиджаком, вели переговоры на нейтральной территории, которой стал бревенчатый причал.
А нет, вон ещё два крупных парня взбежали на пристань и, подхватив по ящику, умчались обратно к росшей на берегу горке товара. Рядом крутилась какая-то то ли слишком смелая, то ли чересчур наглая девчонка. Нашим было чуть проще. Всё необходимое из трюма поднималось и переносилось на пристань с помощью крана, которым управлял Данилка, хотя это работа Чухони, а он сейчас наверняка впахивал в трюме, загружая подъёмные поддоны.
Тут же заскакавшие от одного факта к другому мысли принесли понимание, что если задержусь возле ведуньи и буду наблюдать за разгрузкой со стороны, то работавший буквально за троих Чухоня возненавидит меня навсегда. Поэтому я повернулся к Виринее и сказал:
– Мне нужно идти. Не стоит злить ушкуйников.
– Хорошо, беги. Всё, что тебе нужно знать, я вроде сказала. Остальное обсужу с Захаром. Ты с ним не особо откровенничай и уж точно не доверяй ему. Старайся жить своим умом, теперь его у тебя хватает, но будет очень непросто.
Поняв, что на этом напутственная речь ведуньи закончилась, я почтительно поклонился, пусть и не так глубоко, как делали это деревенские, и помчался к пристани. На бегу мельком глянул на наглую девчонку, которая с любопытством уставилась на меня, но, похоже, не увидела ничего интересного и снова вернулась к копанию в куче товара. Одета она была намного лучше других деревенских детей и подростков, но кем является, мне узнать вряд ли удастся. По крайней мере, до следующего визита в это селение.