Сломанное небо Салактионы
Шрифт:
– Но робот – секс-кукла 16-го уровня? – спросил пилот.
– Муза – это нестандартная задача. Даже для робота. Научиться манипулировать нами. Выходит, искусственный мозг Моники наткнулся на интересную задачу, столь интересную, что она пренебрегла программой Музы, – после этих слов Абуладзе задумался.
За окном с ревом стартовала ракета, собеседники глянули на огненные сполохи в окошке.
– Что это? – спросила Роверто.
– Зонд связи. Очевидно, весь этот цирк с прятками она затеяла лишь затем,
– Интересно, что там было? – спросил Кутельский.
– Какая разница? – ответил Лев Саныч, – Моника не знает, что связи с внешним миром нет. Мы ей не успели сказать.
Пена таяла, повсюду оставались мыльные лужи.
– Расскажите про свою формулу, – потребовала Элизабет.
Профессор принялся за уборку. Роверто помогала.
– Существование двойных планет противоречит формуле Скруджа-Григорьевой, – Абуладзе посмотрел на экран, на котором сейчас не было ни формулы, ни схемы Салактионы, – Звезды не видны, но не только. Вам, правда, интересно?
– Да! – сверкнула глазами Элизабет.
Профессор воодушевился. Роверто слушала рассказ Абуладзе о загадке Салактион, о научном поиске и противоречиях формулы, и думала: «Как все-таки меняются люди, когда увлечены чем-то настоящим!»
Чарли задумчиво следил за ними. Включил саксофон, добавил громкости и заиграл свою симфонию.
На экране компьютера в окошке ввода пароля пробежали несколько тысяч цифр, из динамиков по бокам полилась мелодия симфонического оркестра, которая заглушила сакс Чарли.
– Симфония ля-мажор Эльдиния, опус 14, – Абуладзе прочел на экране надпись вслух.
Он так и остался стоять между стеллажами с бумажной салфеткой в руках.
Чарли поперхнулся и прекратил играть. Музыка из компьютера геостанции тоже стихла. Пилот заиграл вторую часть симфонии, а Лев Саныч дождался рева из динамиков собственного компьютера и с удовольствием прочел:
– Трек из фильма «Долина забвения» 36 год планета Спооги.
Кутельский покраснел.
– А вы плагиатор, Чарли. – заметила Элизабет, – Забавное у вас соревнование.
Пилот зло посмотрел на нее, словно собираясь перекусить мундштук саксофона.
– Ладно. А вот в оригинальности кульминации я уверен!
Он сыграл короткий этюд. Компьютер молчал.
Входная дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникла Моника. Как ни в чем ни бывало девушка скомандовала:
– Еще раз! И медленнее!
Она сунула руку в ком пены, скрывавший мусорную корзину, и извлекла оттуда соломинку для питья. Взмахнула ею, как дирижерской палочкой, и кивнула.
Выход она загораживала собой, и Кутельский подчинился.
Лев Саныч слушал их с довольной физиономией.
«А ведь Чарли – умница», – подумала Элизабет.
Кутельский отыграл свою кульминацию и, когда мелодия стихла, радостно взглянул
– Еще раз! Без меня! – Моника отшвырнула соломинку и подошла к пустующему креслу геолога.
Чарли заиграл в третий раз. Девушка оперлась на спинку кресла обеими руками, при этом она слегка наклонилась и выпятила попку. Так, как будто ей мешала грудь.
Лев Саныч сглотнул слюну, но заметил взгляд Роверто и покраснел.
И тут Моника запела необыкновенным голосом. Девушка исполнила партию на неизвестном языке и замолчала только тогда, когда наступил момент шедевра Чарли.
– Вот это да! – Лев Саныч явно позабыл о своих эротических фантазиях и зааплодировал.
Роверто тоже захлопала в ладоши.
Кутельский подхватил Монику за руку, и они церемонно откланялись, дуэтом.
– Как это вы, Моника? Что это за голос? – Элизабет распирало любопытство.
Прежде чем ответить, девушка-робот легонько поцеловала композитора в губы.
– Сопрано в сопровождении детского хора.
Потом произнесла название песни на том же непонятном языке.
Лев Саныч и Чарли переглянулись.
Моника с любопытством взглянула на Элизабет:
– Вам уже рассказали, кто я?
– Да, Моника! – Роверто пожала протянутую руку, – Вас не узнать! После корабля вы так преобразились!
Мужчины переглянулись, а Абуладзе спросил:
– Что вы имеете в виду?
– Да хотя бы взгляд! Томный, мутный – «нечто, требующее оплодотворения». А теперь?!
– Обстоятельства изменились, – оборвала ее Моника, – За комплимент спасибо.
От слов робота повеяло угрозой.
– Моника, – осторожно начал профессор, – А какое сообщение вы отправили?
– Вы же видели код, – девушка перевела укоризненный взгляд с геолога на пилота, – Директива от 4136 года, помните? Я обязана отправить доклад немедленно.
Мужчины замерли, Роверто уронила на пол скомканное бумажное полотенце, а Моника кивнула, упредив возможный вопрос. Абуладзе недоуменно глянул на пилота.
– Это-о-о-о, – простонал Кутельский, – Сообщение о контакте?
– Да! – Моника была сама кротость. – Пойдем, покажу, что было в файле.
***
«Контакт. Простенькое, всего из двух слогов словечко. А за ним – столетия поисков собратьев по разуму. Бесконечная череда тщетных попыток и вот… Все так просто. Почти буднично», – Лев Саныч развернул стулья лицом к экрану компьютера.
Его руки дрожали.
Моника отыскала среди грязной посуды клавиатуру, обернулась. Ожидая, пока все рассядутся. Элизабет достался стул между Чарли и Абуладзе.