Слова сияния
Шрифт:
— Отец, они твои вассалы! — вскричал Балат. — Ты сам приглашал их к нам на ужин.
— Мои громгончие едят у моих ног, — ответил отец. — Я ведь не позволяю своим сыновьям ухаживать за ними. Дом Тавинар недостаточно честолюбив для нас. А вот что касается Суди Валам, над этим стоит поразмыслить.
Балат нахмурился.
— Дочь кронпринца? Ты серьезно? Ей за пятьдесят!
— Она не замужем.
— Потому что ее муж погиб на дуэли! В любом случае кронпринц никогда не одобрит такой брак.
— Его мнение о нас изменится, — сказал отец. —
— Но глава семьи по-прежнему убийца, — огрызнулся Балат.
«Это чересчур!» — подумала Шаллан.
С другой стороны от отца Льюиш переплел перед собой пальцы. Лицо нового управляющего походило на поношенную перчатку, помятую и сморщенную в местах наибольшего употребления — прежде всего, морщины от того, что он хмурился.
Отец медленно поднялся. Его новый гнев, холодный гнев, ужасал Шаллан.
— Твои новые щенки громгончей, — сказал он Балату. — Как ужасно, что они подхватили болезнь во время последнего сверхшторма. Трагично. Жаль, конечно, что от них придется избавиться.
Он махнул рукой, и один из новых охранников, человек, которого Шаллан плохо знала, вышел, на ходу вытаскивая меч из ножен.
Шаллан стало очень холодно. Даже Льюиш забеспокоился, положив руку отцу на предплечье.
— Ты ублюдок, — сказал Балат, бледнея. — Я...
— Ты что, Балат? — спросил отец, стряхнув руку Льюиша и наклонившись к сыну. — Давай же. Скажи. Бросаешь мне вызов? Не думай, что я не убью тебя, если ты это сделаешь. Виким, может быть, и жалкая развалина, но он послужит нуждам нашего дома так же хорошо, как и ты.
— Хеларан вернулся, — ответил Балат.
Отец застыл, опустив руки на стол.
— Я видел его два дня назад, — продолжил Балат. — Он послал за мной, и я выехал, чтобы встретиться с ним в городе. Хеларан...
— Я запретил произносить его имя в моем доме! — воскликнул отец. — Я серьезно, нан-Балат! Не смей!
Балат встретился с пристальным взглядом отца, и Шаллан насчитала десять ударов сердца, прежде чем брат опустил глаза и отвел взгляд в сторону.
Отец сел. Он выглядел опустошенным, когда Балат вышел из комнаты. Зал погрузился в абсолютное молчание. Шаллан была слишком напугана, чтобы заговорить. Наконец отец встал, отодвинув кресло, и удалился. За ним последовал Льюиш.
Шаллан осталась одна со слугами. Она робко поднялась и пошла за Балатом.
Брат нашелся на псарне. Охранник быстро выполнил поручение. Щенки из нового выводка Балата лежали мертвыми в луже фиолетовой крови на каменном полу.
Шаллан поощряла желание Балата разводить их. На протяжении многих лет он успешно боролся со своими демонами и редко причинял вред кому-то крупнее крэмлинга. Теперь юноша сидел на ящике, в ужасе разглядывая маленькие трупы. На земле рядом с ним мельтешили спрены боли.
Металлические ворота псарни заскрипели, когда Шаллан толкнула их, чтобы войти внутрь. Подойдя ближе к жалким останкам, она зажала рот безопасной рукой.
— Охранники отца, — сказал Балат. — Похоже,
Шаллан опустила ладонь на его плечо.
— Балат. Ты в самом деле видел Хеларана?
— Да. Он попросил, чтобы я никому не рассказывал. Предупредил меня, что на этот раз, когда он уедет, может вернуться не скоро. Он сказал мне... сказал мне присматривать за семьей. — Балат уронил голову на руки. — Я не могу быть им, Шаллан.
— Тебе и не нужно.
— Он смелый. И сильный.
— Он нас покинул.
Балат посмотрел на нее, по его щекам бежали слезы.
— Возможно, он был прав. Возможно, это единственный путь, Шаллан.
— Покинуть наш дом?
— Чем все закончится? — спросил Балат. — Ты проводишь каждый день взаперти, выходя, только чтобы отец мог выставить тебя напоказ. Джушу вернулся к азартным играм — ты знаешь, что это так, даже если он стал вести себя умнее. Виким твердит о вступлении в ряды ардентов, но я не уверен, отпустит ли его отец. Он использует Викима в качестве страховки.
К несчастью, возразить было нечего.
— Куда нам идти? — спросила Шаллан. — У нас ничего нет.
— Но здесь у меня тоже ничего нет. Я не собираюсь отказываться от Эйлиты, Шаллан. Она — единственное, что есть в моей жизни прекрасного. Если мы должны уехать жить в Веденар как представители десятого дана, а мне придется работать охранником в доме или заниматься чем-то подобным, мы это сделаем. Разве такая жизнь не кажется тебе лучше теперешней?
Балат указал на мертвых щенков.
— Возможно.
— Ты поедешь со мной? Если я заберу Эйлиту и уеду? Ты могла бы стать писцом. Выбрать собственный путь, быть независимой от отца.
— Я... Нет, мне нужно остаться.
— Почему?
— Что-то завладело отцом, что-то ужасное. Если мы все уедем, то отдадим его на растерзание. Кто-то должен ему помочь.
— Почему ты так его защищаешь? Ты же знаешь, что он сделал.
— Он этого не делал.
— Ты не можешь вспомнить, — проговорил Балат. — Ты много раз рассказывала мне о пробелах в памяти. Ты увидела, как он ее убил, но не захотела признать, что стала свидетельницей такого поступка. Шторма, Шаллан. Ты так же сломлена, как Виким и Джушу. Как... как и я временами...
Шаллан стряхнула с себя оцепенение.
— Не имеет значения. Если ты уедешь, то возьмешь с собой Викима и Джушу?
— Не могу себе позволить. Джушу в особенности. Нам придется жить скромно, а ему нельзя доверять... знаешь ли. Но если ты поедешь с нами, для одного из нас, возможно, будет легче найти работу. Ты пишешь и рисуешь лучше, чем Эйлита.
— Нет, Балат, — сказала Шаллан, испугавшись того, как легко какая-то ее часть хотела сказать ему «да». — Я не могу. Особенно если Джушу и Виким останутся здесь.